[mono-in-life]

Люблю иногда перечитывать старьё и нашла парочку прелестных постов за Ленни/Логана. Оказывается, умею писать немного в стиле Гая Ричи. Не ожидала от себя.

Тахиро был маленьким, очень богатым и очень паскудным китайцем, который жил в Лондоне, но очень любил китайскую культуру и эстетику, как и все прочие эмигранты, которые, свалив из родной страны, сразу становились патриотами. Славился Тахиро тем, что имел привычку прикапываться к мелочам, недоплачивать за товар и всеми прочими способами иметь людям мозги, прилагая к этому весь свой китайский энтузиазм. Логана, однако, Тахиро уважал и платил всегда сколько договаривались, потому что серьёзно опасался за свою физиономию, которую Логан ещё при первой их встрече пригрозил окунуть в суп, если Тахиро не перестанет разговаривать с ним подобным тоном. Они сидели в забегаловке в чайна-тауне, и Тахиро, напрягая пупок, рассказывал, на каком месте вертел всех вас, которым лишь только денег заработать, а к искусству никакого уважения.
Логану, в сущности, было плевать на Тахиро, он даже не знал, это у него имя, фамилия или всё разом, но репутация имела стоимость, а если на тебя даже такой мудак, как Тахиро, не кашляет, значит, с тобой можно работать.
Но тут вышла ситуация.
Шли к Тахиро из Китая пара простеньких фарфоровых ваз стоимостью четыреста тысяч евро. Не династии Мин, разумеется, а так, начала двадцатого века — тёще на подарок. Шли они по морю в контейнере вместе с партией оружия. Оружие принадлежало некому криминальному братству, которое знать не знало, что с их поставками периодически путешествует антиквариат разной ценности. С костяком братства Логан был знаком косвенно, они с Логаном — никак. С мелкими личностями договориться было куда проще, поэтому Логан платил Энди. Энди сопровождал поставки из Китая и знал, что Логан хорошо платит, если делать всё, как он просит: чисто, аккуратно и молча. Так он и делал до этого раза.
Но на этот раз рейс накрыла таможня. Оружие удалось спасти, а с вазами вышла промашка, они попросту крякнулись, и Энди, выпучив глаза, объяснял Логану, что это же дорога, Логан, мало ли что может случиться, это же грёбаная контрабанда, всегда есть риск, слушай, Логан, ну я же их даже не слил, довёз, ну потрескались чуть-чуть, можно чистенько подклеить, и ну ты же понимаешь, Логан, что одно дело, когда тебя берут с китайской посудой, и другое, когда ссс…
Договорить у Энди не получилось, потому что у него перехватило дыхание и, возможно, сломалось ребро. Логан очень не любил, когда ему начинали жаловаться на жизнь. Нет, ну ты долбоёб, Энди, так и скажи, какие к тебе тогда вопросы. Но раз прикидываешься нормальным, то и спрос с тебя будет как с нормального.
Короче, Тахиро остался без ваз, Логан — без денег, а Энди попал в больницу с сотрясением мозга и переломами. Вот такая вышла ситуация на четыреста тысяч евро.
Здесь всё, казалось бы, могло и закончиться, но тут Энди решил открыть рот и рассказал, какая-такая собака бешеная ему башку сломала и за что. И всё бы ничего, однако был у Логана, помимо прочих, один существенный недостаток: он был болен раздвоением личности и делил одно тело с невинным, как попа младенца, писателем книжек — Ленни Льюисом. И угадайте, кому из них двоих однажды в прекрасный июньский день накинули чёрный мешок на голову?

Большую часть своей жизни Ленни был рад, что не знал, какими делами занимается Логан. Но случались такие ситуации, когда неплохо было бы внести некоторую ясность. Например, когда Ленни только вышел из больницы, парочка некрасивых ребят подловила его на улице и поинтересовалась, где, блядь, деньги Логан, а Ленни в душе не чаял, где деньги, что за деньги, кто вы, ребята, и можно, пожалуйста-пожалуйста, меня не бить? (Нельзя.) Но тогда хотя бы было ясно, что просто Логан кому-то не заплатил и как же не вовремя вышло с этим лечением.
А когда Ленни посреди улицы поймали и с мешком на голове куда-то повезли, было неясно совсем ничего, а ребята… Ленни с тоской вспомнил тех, что хотели денег, они были ещё вполне ничего по сравнению с этими. Ленни ещё по голосам понял, что эти ребята куда серьёзнее. Тут и с мешком на голове было понятно, что дело — полная задница.
Он покорно сидел в мешке и молчал, оглушённый собственным сердцебиением. Вспоминал маму и что там ещё вспоминают перед смертью. Книжку теперь экранизировать без него будут. Спасибо, что сценарий дописать успел. Рейтинги, наверное, его смерть повысит. Хотя вряд ли кто-то когда-то узнает, как он умер. И вообще, что умер. Вряд ли его когда-то найдут. Обидно. Ленни шмыгнул носом. Ну вот сейчас он ещё расплачется и развеселит этих ребят, чтобы убивать было нескучно.
Его вышвырнули из машины и потащили под руки. Могли бы и попросить вежливо, он бы и сам пошёл. Ленни соображал сейчас плохо, но всё-таки сообразил, что тащат его не в лес. И даже, кажется, не в грязный подвал какой-нибудь. Потом его занесли в комнату и бросили на пол. Ленни с облегчением нащупал под собой ковёр. Ну на ковре его точно стрелять не будут.
А потом с головы сняли мешок, и облегчение быстро прошло. Человек, с которым он тут же встретился взглядом, вряд ли ли будет переживать за какой-то сраный ковёр. Господи-блядь-боже, чем ты там занимаешься, Логан?
Ленни осторожно посмотрел вокруг себя, потому что смотреть по сторонам было как-то полегче, чем на человека напротив. Но даже стены кабинета, в котором он оказался, намекали, что всё очень плохо.
И тут его назвали по имени. Он вздрогнул и повернулся, выпучив глаза. Почему, чёрт возьми, его назвали Ленни? Очень уж с трудом эти ребята были похожи на его читателей. Ну что он там такое мог написать? Скрытые призывы убивать что ли? Ну это если только в третьей книге, но это ж когда было. Три года ж прошло.
— Р-ребят, да вы чего? — промямлил Ленни, заикнувшись. — Я ж п-писатель, у меня даже агента литературного нет.
Сразу стало понятно, что это не лучший подход. Ленни покрылся холодным потом. Он уже мог себе представить, как пойдёт разговор дальше.
(— Ребят, это не я, честно, это моя вторая личность.
— Ты нас за идиотов принимаешь, Ленни?
— Да я вам клянусь! Он появится, как только вы отобьёте мне почки.)
Ленни очень хотел бы сохранить почки и все остальные органы, а ещё желательно лицо в их первозданном виде, но шансы на это стремительно таяли. Он облизнул пересохшие губы и попытался сказать что-то более конструктивное.
— А можно узнать… п-пожалуйста, о чём речь хотя бы? Я вас, ребята, первый раз в жизни вижу, если честно…
Видел он, вернее, только того, который вопрос задал. Остальные стояли позади, но Ленни их прям чувствовал. Прям волосами на затылке чувствовал.

Нужно было жрать таблетки, Ленни, и ходить на терапию ещё с пятнадцати лет. Может быть, тогда не пришлось бы в тридцать ссать кровью, но сейчас шансы на это стремились к нулю.
Ленни так и не узнал, что сделал Логан. Ребята в кабинете вообще не были настроены с ним общаться. Они просто хотели знать ответы на вопросы, которых он и сам не знал. Единственное, что Ленни было известно о Логане: что он больной на всю башку, потому что каким-то образом терпел все побои со стороны отца, все издевательства в школе, всё, что не мог терпеть Ленни. Он был, чтоб его, больной на всю башку личностью в больном на всю башку теле. Ленни мог только подозревать, каким образом Логан зарабатывает столько денег. И мог только надеяться, что Логан никого не убил.
Уже когда Ленни больно схватили за волосы, он понял, что так ничего и не узнает. Сейчас нужно было только перетерпеть, и всё закончится для Ленни. Но он страшно боялся боли. Ещё с тех самых пор, когда умылся кровью от отцовской оплеухи. Боль парализовала его каждый раз. Когда нормальные люди пытались как-то защищаться, он просто терял контроль над своим телом и впадал в ступор, позволяя себя бить. Сейчас он даже не соображал, что пытается говорить.
— Я простой писатель, ребят… пожалуйста…
А потом за него взялся большой страшный человек по имени Банни, оценить ироничность имени которого у Ленни сейчас не было возможности, потому что Банни одним ударом лишил его способности дышать. Оглушённый болью, Ленни ощутил собственные почки куда более осознанно, чем ковёр, в которые его ткнули лицом. Этот ковёр был последним, что он увидел. И всё закончилось для Ленни.

Для Логана этот день начался в довольно интересном положении. Ноги его были согнуты в коленях, морда уткнута в пол, руки расставлены, будто он молился или занимался йогой, но нездоровый ритм сердцебиения, незнакомый и явно очень дорогой ковёр, а также явное ощущение, что кто-то только что танцевал на его почках, намекало на куда менее поэтичную причину такой позы. Причина очень кстати стояла рядом и поддела его ботинком под ребро.
Логан медленно поднял голову с пола и подтянул руки. Он дышал ровно, спокойно и даже не поворачивался, ему вполне хватило увидеть размер ботинок, чтобы оценить ситуацию. Ботинки были размером с катамаран. Последовала недолгая заминка, а потом парниша в ботинках нагнулся, чтобы схватить его за шкирку.
Бил Логан быстро, хладнокровно, левым локтем — мочевой пузырь, солнышко, подбородок. В следующий миг он был уже на ногах, добил большого парня ударом по хребту и, быстро выхватив у него из-за пазухи Беретту, направил её дуло в лицо второму головорезу, который поспешил было на помощь. Медленно, чтобы все заметили, снял с предохранителя. Он ничего не сказал, но по взгляду стало понятно, что он выстрелит при первом же движении, и головорез остановился. Перед ним стоял уже не Ленни Льюис, а совершенно другой человек.
Логан повернулся к окну, чтобы посмотреть на того, кто правит этой вечеринкой, и сразу понял в чём дело. Надо же, ради такой швали, как Энди, его притащили на ковёр к самому Принцу. Логан даже посмеялся бы, будь у него в наличии чувство юмора. Да тут и впрямь братство.
— А вы, парни, видимо, хотите вернуть мне четыреста тысяч, которые просрал Энди? — спросил он с лёгкой психопатической улыбкой.
Ничто в нём не напоминало Ленни: ни голос, ни манера держать себя, ни особенно взгляд.

Итак, у окна стоял Джексон Теллер. Детище клуба ублюдков или как они себя там называют. Трудное детство, Глок вместо водяного пистолета, бейсбольная бита вместо солдатиков. Вспыльчивый, резкий парниша с выточенными под криминал мозгами. Логан знал о нём немного, но достаточно и особого желания знакомиться лично и уж тем более вести дела напрямую не имел. Но посмотреть было интересно. Смотрел Логан внимательно, как на паучка в банке, одновременно не выпуская из поля зрения громилу под прицелом. Ребята явно нервничали. Логан был хладнокровной ящерицей, он никогда не нервничал.
Говорил Джекс сладко. Ленни, значит, харей в ковёр тыкал, а тут вдруг запел соловьём. Сразу ему захотелось по-хорошему вести диалог, как люди, будто только сейчас вспомнил, что он человек, а не псина, и что можно разговаривать через рот прежде чем устраивать месиво. Может, если перевести ствол на него, ещё и чаю предложит с конфетами. Занятно.
Но Логан не любил оружие. Всегда проще человеку нос сломать, так он хотя бы будет смотреть на тебя, а не на ствол в твоих руках. Впрочем, ломать Джексу нос или что-то ещё Логан на данный момент не планировал. Если эти ребята так впряглись за паршивого Энди, то что будет, если тронуть блондинчика. Дерьмо потом лопатой не выгребешь.
Словом, предложение Логан принял. Он молча опустил руку, разрядил патрон в стволе и сбросил на пол магазин. Потом отшагнул назад, позволяя громиле пройти и подобрать с пола Банни. Почему-то всегда самых стрёмных парней в подобных группировках называли Банни, Сью, Малыш Боб, Красавчик, типа господи, блядь, что за стрёмный парень, давайте хотя бы ему имя придумаем весёленькое.
Логан понимал, что бездыханный Банни не гарантия безопасности. Такие, как он, не более чем вспомогательный материал — выруби одного, и на его месте тут же вырастет другой. Он также понимал, что у Джекса под рукой есть запасное оружие. Но Логан эмоции окружающих чувствовал с животной остротой, и Джекс стрелять первым был не намерен. Во всяком случаем, пока не отойдёт от увиденного.
Логан коротко посмотрел по сторонам, найдя выбор локации тоже довольно занятным. Подойдя к столу, он положил разряженную Беретту, отвёл назад растрепавшиеся волосы и тоже сел в кресло, сложив руки на подлокотники.
— Ну давай поговорим, Джеки-бой, — сказал, глядя ему в глаза. — Моё имя Логан. Ситуация такая. Энди за твоей спиной возил из Китая мою контрабанду вместе с твоим оружием и брал за это неплохие деньги. Энди накрыла таможня, и он просрал мои четыреста тысяч и мою репутацию. Окей, я не имею дело с тобой, и поскольку ты не при делах, предъявить мне тебе нечего. Я имею дело с Энди, поэтому разобрался с Энди. Насколько мне известно, он не подох. Но неделю спустя ты притаскиваешь меня в свой кабинет и скармливаешь своей горилле, так о чём, собственно, разговор? У тебя какие-то особые чувства конкретно к Энди или ты всегда так впарываешься за крыс, которые за твоей спиной навариваются на поставках?
Логан замолчал и, не отрывая взгляда от Джекса, продолжал сидеть ровно, словно свинцовая пластина. Ни один мускул на его лице не выдавал, что он чувствует боль. Логан привык к боли с детства.