Увертюра смерти
Тонкой кисточкой из мягкой шерсти Сочельник окрасил вечер готической холодно-мрачной краской. Стальные глаза, красивые, но застывшие, смотрели на инспектора с печалью. Ярко-очерченные алые губы, чуть приоткрытые, но молчаливые, и оттеняющая густо-багровая застывшая струйка из их уголка. Тонкие руки расслабленно опали с непринуждённым изяществом. Складки голубого платья струились по фигуре и викторианскому креслу мягкими волнами прорисованных теней.
Кристоферу стало жаль её, ведь никто из них не планировал провести этот вечер вместе. Вечер холодного Сочельника, такого холодного, что в самую пору достать махровый плед, сварить ароматный шоколадный напиток, насыщенный, почти чёрный, и сидеть под дрожащим оранжевым светом камина.
Не только жизнь устраивает неожиданные встречи, но и смерть. Она вырисовывала картину столь тщательно, в несколько слоёв краски на тёмном, уходящем вглубь фоне, что жаль было бы оставить её без зрителя. Инспектор Диммок был самым подходящим.
Он покорно пожертвовал этот вечер смерти, как и эта красивая девушка со странно-загадочным именем Розамунда. Она даже не успела ничего сказать, только тихо вскрикнула от страха, когда услышала резкое бум! и быстрые шаги. Дальше был выстрел, хруст разрываемой плоти и звон гильзы об пол. Короткая увертюра смерти.
Всего один день до Рождества. Капелька крови на ладонь Иисуса ко дню Рождения. Кристофер религиозен не был, просто потому что ничего не принимал на веру, но сейчас невольно чувствовал себя мессией, должным смыть багровую каплю с многострадальных рук.
Диммок понял, что это будет не просто, когда слегка разомкнул тонкие прохладные пальчики с аккуратными алыми ногтями и взял перстень. Большой чёрный камень уводил нитями в бездну. С губ инспектора сорвался вздох, он вдруг пожалел бедняжку Розамунду ещё больше.
Это кольцо было уже седьмым по счёту. Но серии инспектора не пугали, они хоть и были мероприятием тягучим, но чаще всего маньяк давал сбой и всё решалось. Но это была не серия. Кристофер был почти уверен, что это преступная группировка или же попросту мафия. Этих ребят его коллеги уже в шутку прозвали «Братство Кольца», но Диммок на шуточки придурков не реагировал.
До этого инспектор был раздражён бессилием, даже не своим, а всего мира, который не может вытрясти со дна эту кучку разносящих заразу тараканов, который позволяет им покупать власть.
Но в момент, когда Кристофер лишь коснулся очаровательно-нежной, но уже лишённой своей невесомости ладони, он вдруг подумал: она так красива и невинна в своей смерти, но ведь она любила? Что если любила она безответно и тягуче-болезненно? Если эта душа была близка самому Крису и могла его понять? И эта застывшая сталь в её глазах – как принятие? Смерть равносильная спасению. Нет, Кристофер не принимал такого, он был реалистичен в чувствах. Но она была слишком хрупкой, чтобы терпеть боль. Смерть разломала впивающиеся спицы и сгладила острые углы мягкой кистью.
Инспектор выпрямился в струну и опустил перстень в карман пальто. Он не мог допустить, чтобы душа этой девушки была не спокойна. Он почувствовал окутывающее тепло, уводящее из мира готических сводов и морозящих клавесинных аккордов, от пустоты неизвестности в мир другой – мир свежего воздуха и тонких скрипичных мелодий.
На улице был Сочельник и небо мерно сыпало снег. Кристофер пошуршал по белому тротуару неспешным шагом. И впервые было не больно от того, что дома его никто не ждёт.