Учебное

Готовлю защиту диплома. Какой-то бог поноса, в самом деле, никак не могу уложиться хотя б в 10 минут, хотя это само по себе уже много. И это ж ещё надо учитывать минуту на заикания. Прочитала дважды, теперь весь день не смогу разговаривать Зато нарисовала красивую презентацию. Это будет эпично.

---

Я вот сейчас задумалась: а как слепые ходят с этой палочкой в снег?..

---

Учебное

Притча о том, как Джим вчера сдавал госэкзамен.
Шестой курс рассказывал страшные истории о комиссии. Но таки нас они больше любят - очевидно.
Опоздали все, кроме секретаря. Первым пришёл Виталий Михайлович и сразу начал записывать, какие мы тянем билеты. Пока Саша диктовал свои номера, я успела поменять три штуки. Все были отстойными, но когда ВМ поднял голову, мне уже ничего не оставалось, как взять, что было в руках. Визуализировала себе "журналистику как целостную социальную систему" или "функции журналистики". Не знаю, куда их запихнули, жуки, никто не вытащил.
В итоге у меня был только один нормальный вопрос: "сатирическая журналистика 18 века", по нему я даже не писала конспект, только имена и года. Другие вопросы: "принципы телевещания, особенности построения вещательной сети" и "специфика изданий для детей" готовилась в стиле "найти что-нибудь приблизительное и хотя бы раз почитать". Ну всё, думаю, капец. Не сдам.
В телефоне были сфотографированы конспекты. Достала потихоньку. Со стороны потом сказали, что меня спалили. А у меня по принципам телевещания даже списать нечего - два предложения и те - я даже не понимаю, о чём вообще. Ну... думаю, начну сразу в вещательной сети, вдруг не заметят. Сажусь, значит, начинаю читать: "Вещательная сеть - это..." труляля. Примерно на половине моего листика ВМ вдруг недоумённо прерывает:
- Мне кажется, вы рассказываете о сетке вещания, а у вас вопрос о вещательной сети...
Пучу глаза и тоненьким голоском уточняю:
- А разве это не одно и тоже?..
Ни фига. Подстава. Не понимаю вообще, о чём тогда речь. Говорю, что не так поняла вопрос и, значит, не могу ответить. И тут председатель выдаёт:
- Давайте вы начнёте о принципах телевещания, и там уже постепенно станет понятно.
Та блядь. Я, ситротски глядя в листочек, блею:
- Ну всё, что у меня есть по принципам телевещания - это... - и читаю два предложения, которые не понимаю даже. - Больше ничего нет, - говорю.
Смеются. Типа зато честно. Предлагают посидеть, подумать. Усиленно пытаюсь доказать, что не так поняла вопрос и не то готовила, имея ввиду, что вообще не то готовила, дома. А они думают, что я сейчас посижу и из башки достану что-то о вещательной сети, не понимая даже, что это такое вообще. Короче, свели всё к:
- То есть вы понимаете, что это госэкзамен и вы не отвечаете на один вопрос?
- Да, - говорю.
Ну и начинаю по сатирической журналистике 18 века нести из головы целую лекцию, говорю, говорю, говорю, местами повторяюсь, заикаюсь, дальше говорю... Пока мне не сообщают уже, что по этому вопросу достаточно.
Дальше детские издания. Из конспекта я переписала совсем чуть-чуть. Выдала, а потом решила брать нахрапом и нести из головы, как всё это на самом деле и почему теория не соответствует действительности.
Хотят поставить мне пятёрку, но не могут же. Говорят, очень жаль, что вы так по вещательной сети, может, всё-таки подумаете?
Короче, пошла думать. И только когда вернулась на место, дошло, что у меня есть тырнет в телефоне. Ответа там, конечно же, не было. Но, поковырявшись чутка, предположила, что речь идёт об аналоговом, цифровом, кабельном и спутниковом ТВ. Пётр Николаевич вскоре подтвердил догадку. Подошёл, спросил:
- Вы что-нибудь надумали?
- Нет, - говорю.
- Ну там знаете эфирное, цифровое...
- Только это.
- Вот от этого и отталкивайтесь.
Пётр Николаевич человек уникальный. На лекции частенько приходит в перегаром. Как-то ездили к нему домой курсовые сдавать, попили чаю. На госе помогал всем, кому мог. У кого-то, например, спросили какие-то фамилии, в ответ идёт Горький, кто-то ещё.
- А что, разве Горький был в оппозиции?
- А что, нет? - орёт со своего места ПН. - Он же написал эти "Не придуманные мысли"!
- Не придуманные?
- Ну или какие там.
- Несвоевременные?
Или у Даши спросили, какое громкое журналистское расследование она может назвать. Начали наталкивать на конкретный пример. Тут ПН такой:
- Да это даже я знаю!
В общем, собрала в голове кое-какие атомы о том, в чём отличается аналоговое тв от цифрового. Наболтала.
- Вот как, - говорю, - у нас в Азове кабельное устроено: понатыкали спутниковых тарелок, объединили и растянули всем кабели.
Поговорили немного об Азове, моей бывшей работе и "читайке".
Таки поставили "отлично".

---

Учебное

Когда научрук беззаботно повторяет, что правок по диплому немного, а потом ты, как одурелый, в последние дни переделываешь введение, увеличиваешь вдвое заключение, сокращаешь главу, перелопачиваешь все сноски и цитаты и в итоге тебе потом ещё приходится везти эту лабуду сначала домой к ней, а потом к рецензенту... это называется пиздец. Планировала успеть всё сегодня, но весёлые деньки ещё не закончились.

---

Учебное

Планы на сегодня
Дописать в введение диплома про его апробацию, добавить приложение с фото газеты.
Прошерстить основную часть на предмет цитат и переноса сносок.
Сократить вторую главу из десяти страниц до одной и включить в первую.
Дописать заключение на полторы-две странички.
Застрелиться.
Выучить 65 вопросов к экзамену.
Я всё. Закончилась.

---

Эксперимент 2: Волна

Был в планах этот фильм с Максом Римельтом. Решила хоть на что-то отвлечься и посмотрела. Необычный, интересный и достойный. Жутковатый отчасти. Пока пребываю в некоторой прострации. Конечно, сценарий подобных событий упрощён до одной недели, но... Эти ребята, которые ещё в понедельник возмущаются, сколько можно уже говорить про Третий Рейх, это не наша вина и так далее, уже к пятнице создают фашистское общество, даже не замечая этого. Как бы ни был человек разумнее других существ, он всё равно остаётся стадным животным. И если подумать, не может быть никакой анархии, чушь - вся эта демократия, и неспроста нам рассказывают, как хорошо было в СССР. Все мы просто баранье стадо, которым нужно управлять, вот и всё.

---

Опа-опа, кто тут у нас? Это же Микки Чот меня жутко смешит этот момент с Kelly's girls )

---

Я иногда думаю заделать пост поднятия самооценки и тащить сюда некоторые отзывы с фикбука. Знаю, что многие не любят этот ресурс, типа для малолеток и дрочеров, всё такое. Но я всё равно люблю. Ибо он позитивен. Мне нигде больше не писали таких искренних отзывов, как там. Даже не только на какой-то отдельный фик, а гораздо глубже. Это странно для меня и удивительно. Не раз уже такие вот отзывы с фикбука поднимали мой дух, когда я снова скатывалась в дерьмо.

Whiskas_239
Здравствуйте, дорогой автор замечательных фанфиков, которые сводят меня с ума своей фантастической метафоричностью *-* Я восхищена Вашими работами, это нечто из тех действительно прекрасных вещей в этом мире ) Ваш талант просто невероятен, и я не могу перестать ощущать счастье от того, что именно Вы пишете работы по моей любимой паре ) Будто возмездие по закону равновесия, всё то хорошее, что должно произойти со мной за все мои неудачи в жизни, собралось и воплотилось в Вас - Ваше творчество вдохновляет и заставляет смотреть глубже того, что я вижу. Вот просто... это прекрасно, говорю Вам честно и от души )
Спасибо Вам за Ваш труд )
Буду ждать Ваших новых произведений и в их ожидании читать уже написанные
- старыми их назвать язык не поворачивается, ибо при каждом прочтении они воспринимаются в новом свете..
Мне так многое хочется сказать Вам, поделиться тем, как сильно меня задели за душу Ваши тексты, но, Боже мой, я не могу подобрать слова, которые бы наиболее точно смогли передать это. Это, кажется, неописумо. Извините за это
Однако необходимо было сказать Вам хотя бы то, что получилось выше - внутренняя потребность раздирала меня на части
А ещё что: мне кажется, нет, я уверена, что Вы очень интересный человек в жизни, поэтому я бы хотела попросить Вас поделиться со мной одной ценной вещью: не могли бы Вы, пожалуйста, написать, какие книги Вы любите читать? Какие Ваши самые любимые?
Ах да, ещё забыла одну вещь сказать: Ваши Йен и Микки - самые канонные из всего фанфикшена, что я читала в своей жизни. И это одна из причин, почему я буду ждать продолжения Вашей писательской деятельности. Ваши работы каноннее, чем 5х12 и весь дальнейший вынос мозга в сериале. Благодарю за то, что читаете это. И спасибо ещё раз за Ваш дар этому миру - это выше всяких похвал )

---

Ностальгическое

Почему-то мне захотелось сделать пост про Лазарева Сергея, хаха. Очень нравится его песня для Евровидения. Я не хочу, чтобы он победил, ибо только этого конкурса нам в стране не хватало сейчас, но я уверена, что он всех порвёт. Вообще сам факт, что едет он, для меня космический. Очень была расстроена, когда его с Flyer'ом не взяли туда, упыри. Есть такие люди, которых я считаю для себя родными, и Сергей - один из таких.
Сейчас вот ютюб, что угодно можно найти, а я вот это первое выступление их с Владиком смотрела по телику в 2002 году, когда мне было 12 лет, и я просто не могла не быть покорена этими двумя ангелками ) Когда нашла его спустя 13 лет, обалдела, для меня это просто что-то историческое.

Ещё много ерунды

Сейчас смотрю на их фотки, которые на кампе валяются, и так смешно, но даже как-то жалко удалить, такое уж оно родное. Когда мне говорили "да они точно геи", мне было абсолютно побоку, ибо любила их и всё. В то время, конечно, Сергей Топсу затмевал своим личиком, голос Владика я воистину открыла для себя уже позже.



Первый их альбом был у меня на кассете, и до сих пор, наверное, смогу назвать песни с него. Ещё помню свои восторги, когда им дали тарелку на премии Муз-тв в 2003-м. Когда расстались, не помню толком, недолго вместе держались, два альбома только выпустили. Но переживала я это тяжело. Все эти истории о том, из-за чего и почему, слушать было неприятно. Потом, когда они вместе через несколько лет где-то на мтв выступили, рыдала, как идиотина )
Сергей восстал первым. Сначала с The eye of the storm, а потом с этим своим дрочибельным Lost without your love. Нельзя так с девчачьим мозгом, просто нельзя, влюбилась по уши.

От образа он, правда, избавился довольно скоро. И очень зря, считаю. Захотелось побыть мужиком бруталистым, подстригся, щетину стал какую-то носить, не идёт ему всё это. Побоялся, наверное, не выбраться из образа гея. Но как же он в ту пору был хорош. Идеален просто. Но что остаётся неизменным в нём на века, хоть налысо брейся, хоть голым ходи (что он и делает с успехом прямо по сцене, хаха) - так это харизма удивительная и голос. Хоть что ты дай этому человеку петь, голос прекрасен, как небо. Особенно обожаю, когда он поёт в полную силу - как эту песню для Евровидения, у меня просто внутри всё дрожит. Я думаю, Сергей с этим голосом будет петь всю свою жизнь. Во всяком случае это его святая обязанность. Будет на моей старости, как Кабзон сейчас, хаха.
В 2013-м приезжал к нам в Азов. Я к тому времени уже не дурела от фанатизма, и когда афишу увидела, долго смеялась. Лазарев в Азове? Да он же, пока стрибать будет, провалится под сцену в нашем задрипанном гдк! Мама подарила мне билет на др. Скакал знатно, но не провалился Когда пел "Молитву", кровь носом пошла. И я вот сижу на этом концерте... давно уже не слышала даже, что он поёт, а от восторга просто лопаюсь. Хоть он ведёт себя забавно, в трусах по сцене гуляет (в чёрных, камера к тому времени уже сдохла), но понимаю, что не могу его не обожать из-за этого голоса и из-за того, что у меня так много с ним связано. Публика в зале была аморфная, но мне было не стыдно одной со всего ряда встать и начать отжигать. Жаль, что не догадалась цветов взять, а то так ведь и не подошла к нему поближе ни разу. А он ещё и автографы раздавал потом, но я ушла. Понимаю, что люблю его уже не как-то там восторженно, а как-то по-другому, как будто мы с ним в браке три года ) Люблю и всё.

---

Рыжая теперь сможет легко рассказывать про коммерческую модель радиовещания. Кто как готовится к госами, а я задалбываю животное.

---

Учебное

Оформляю тут список источников к диплому и заметила, что некоторые заголовки в советских газетах похожи на тосты:
За идейную чистоту советского искусствознания // Советское искусство. – 1949. – 5 февраля
За боевое партийное искусство малых форм // Советское искусство. – 1949. – 19 марта
За новый расцвет киноискусства // Литературная газета. – 1949. – 5 марта
За честь родной науки! // Литературная газета. – 1949. – 19 марта

---

Прекрасный Гаррелюшка. Только вчера вспоминала, как чудно игралась его рожицей, когда встретила игрока с одного шерлофорума. Эх.

---

Ролевое-писюльковское

Сегодня задумалась, есть ли смысл попробовать поиграть женского персонажа. Задумалась так, что до сих пор думаю. Первая и единственная мысль - взять того, что уже придуман. Катю Невскую из романа. Даже совершенно внезапно (именно так, ибо до этого были найдены только глаза) нашлась подходящая внешность. Разве что тут цветовая обработка, а у Невской глаза ярко-голубые с синим ободком. Потом я открыла почитать ту часть романа, что написана. И сразу поняла, что с таким персонажем будет сложно находить игровые ситуации, а значит, сразу нужна история и партнёр, но не для отношений (я их и пишу-то так себе, а играю и того хуже). Как сказал один из героев романа:
- Вы в курсе, что она довольно... специфичный человек?
Таки да. В детстве ей диагностировали Аспергера, хотя у неё этого нет, но не буду вдаваться в суть сюжета, он... сложно сказать какой. Мистический, артхаусный, не знаю. После школы она пошла работать медсестрой в психиатрическую лечебницу, хотя и не имела должного образования, но при этом были медицинские знания и опыт. У неё очень узкий эмоциональный диапазон. Она практически никогда не смеётся и не злится. Вообще и не очень-то часто она разговаривает. А если откроет рот, может выдать какие-нибудь стихи. И много ещё такого.
Вообще роман читать понравилось, не писала я его уже довольно давно. Там под вопросом две-три части, которые нужно написать заново. Думаю, что нужно вернуться к этому делу и ну её на фиг эту идею с игрой.

---

Санчо скинул пару фоток, никто не помнит, когда это, но отчего-то забавно ) Судя по учебнику я пыхчу над русской литературой, и если это последний экзамен по ней, то пыхчу я очень не зря. А карточки с цитатами я делала на салатовой бумаге, потому что ужасно не люблю этот цвет и её было не жалко )

---

Роберт Циммерман... / Запутались в любви (2008)

Ещё один фильм из серии "никогда не думала, что посмотрю". Когда смотрела трейлер, думала, что это то ещё курево о любви мальчика и взрослой тётки. Нееее, это не для меня. Но слава богу, что посмотрела! Теперь поняла, что из фильмов Тома нужно смотреть просто всё, что смогу найти (с этим, правда, дела обстоят не просто).
Какой же классный фильм ) Очень забавный, лёгкий, и Том - совершенная прелесть, так бы смотрела и смотрела.

И да, Высоцкий на пластинке. В этом фильме слушают Высоцкого.

---

В воскресенье была в Публичке, посмотрела "Правду" 49-го второй раз. По всем этажам - выставка современного искусства. Пожалуй, это здание ещё никогда не было странным настолько. Вообще там всегда что-то висит, но не так много и не так везде. И люди ходят, что-то фотографируют. Это место вообще никогда не похоже на библиотеку.

---

Тленнопост

С нервов навела порядок в дневнике. Проставила темы, попрятала картинки. Ждать кого-то - это мучение. Причём, мучение - которое ты создаёшь себе сам постоянными мыслями о том, что всё, что ты говоришь или делаешь - ужасно идиотское, что никому с тобой неинтересно и что никто к тебе не придёт. От этой мысленной жвачки можно долбануться. И не во что окунуться, всё раздражает. Вчера опять были эти семейные обсуждения продажи-покупки квартир-домов, крики, нервы, хоть топись. И диплом хочется сжечь вместе с кампом. Можно было всего сорок страниц, а у меня первая глава не дописана, и уже сорок, и конца и края не видно этой хренотени. Постоянно обнаруживаются статьи, которых у меня нет. Нужно вот опять ехать в Публичку и смотреть "Правду" 49-го.
Как находить на всё это мотивы, силы, желания?

---

Задротское

Том, его шляпа и Макс

---

Задротское

Какой же он красивый.

Троюшка

---

Ролевое

предыдущая игра

Вы когда-нибудь думали о том, что поступаете нечестно? Речь сейчас не о простом вранье или мелком споре, а о более серьёзных вещах. О том, что не даёт вам спать ночами, и вот уже лежишь с открытыми глазами битый час, но ничего не можешь с собой поделать? На Тео напала какая-то хандра и нервозность. Во всяком случае, уже вторую неделю он подскакивал, когда к нему кто-то подходил со спины, и демонстрировал окружающим полное безразличие, отрываясь от этого бесполезного занятия, только если кто-то решил его разозлить и начинал задавать вопросы о самочувствии. Коллинс огрызался, человек отставал, время шло… Чарли считал, что они отделались от копов очень удачно, благодарил судьбу, что не придётся обращаться к папаше Лесли, как вся славная компания уже делала не раз в своей безалаберной студенческой жизни. Раньше Теодор не задумывался, как много людей вокруг него живёт по совершенно иным правилам и насколько опасно бывает быть кем-то другим, не входящим в общество богатых и защищённых. Раз за разом его мысли возвращались к Ньюмену, и муки дерзновенной совести его порядком вымотали. То пресловутое сообщение на автоответчике он даже не дослушал до конца, поспешно удалив, о чём теперь жалел безмерно.
Когда ты совершаешь какой-то Проступок, ты должен за него либо заплатить, либо замести следы и не мучиться, жить дальше. Теодор не был главным праведником Колрадо-спрингс, совсем нет, однако в Бога всё-таки верил. Но никакой поход в церковь не смог его излечить – исповедаться наш грешник не смел, а очищение иначе не приходит. Говорят, соврал – так живи со своей ложью. То же самое с поступками. Если ты столкнул кого-то с лестницы и теперь этот человек не может ходить, то каждый день приходится жить с осознанием этого. Наш герой хотел перетерпеть, переждать и в день возвращения Людо в стены университета чудесным образом исцелить свою истерзанную совесть, но сегодня он вдруг понял, что терпение его подошло к концу.
Теннисные туфли очень приятно обнимали ступни, и это было единственное приятное чувство за сегодняшний день, поэтому Тео их даже не снял, когда садился за руль. Ехать было недалеко, но чувство такое, будто он управляет не автомобилем, а ракетой. Два часа он мчался, рискуя в таком состоянии вылететь на встречную и совершенно не контролируя своё поведение. Избежать участия в каких-либо авариях было простым везением, таким типичным для жизни Теодора Коллинса. Оставив машину на парковке для посетителей, Коллинс испытал дежа вю, когда телефон зазвонил мелодией, стоящей на звонке Чарли. Голос у друга был холоден и чист, как звук от прикосновения ножом к тонкому бокалу.
- Если ты правда собираешься это сделать, чего я очень и очень тебе не рекомендую… серьёзно, Тео, откажись от этой идеи, перестань уже терзаться, потому что это не твоя вина, - говорил Олдмен. Кажется, он и правда начинал верить в произносимые слова.
-Да, собираюсь, помоги или отстань, - вяло огрызнулся Коллинс, негодуя по поводу того, что он уже на месте, а старый друг так и не удосужился сделать то, о чём его просили. После некоторых дополнительных уговоров и пререканий Коллинс выяснил, что бумаги оформлены, и отключился.
Продравшись через пелену бумажной волокиты и раздражающих формальностей уже через пол часа он был в палате Людовика Ньюмена. Уже с порога он заявил:
-Мы сваливаем из этого унылого местечка, одевайся, - и кинул на койку парню его одежду. Только потом он заметил, что в палате кроме них двоих был кто-то ещё.

Это был самый неловкий звонок в истории человечества. Людовик обколесил всю больницу, просто таращась на телефон и не решаясь набрать номер. После прошлого визита Тео больше не приезжал, даже на выходные. Может, он был занят, репетировал спектакль или просто не хотел приезжать. Почему вообще он должен был хотеть? Но больше у Людо никого не было. Хотя и Тео у него тоже не было, во всяком случае, это было не взаимно. Наконец, номер был набран, но после бесконечных гудков заговорил только автоответчик. Людовик попытался выдать подготовленную речь, но даже в монологе не смог не заикаться.
- Привет, Тео. Это Людовик, - представился зачем-то. – Я… эм. Ты не мог бы мне помочь, пожалуйста?.. Доктор сказал, что меня могут отпустить домой, нужно будет только ходить на процедуры… Но я совершенно не уверен, что смогу сам вернуться, нужно сесть на автобус, а у меня даже нет с собой денег, и эта коляска… Кхм. Ты не мог бы забрать меня и отвезти в Колорадо-спрингс? Пожалуйста. У меня больше никого н… То есть больше не к кому обратиться. И эм… перезвони, если сможешь. Пока.
Ни у кого бы не получилось быть более жалким. Людовик почувствовал себя расплющенным. Весь день и ещё несколько следующих дней он не выпускал телефон из рук. Но звонка не было. С одной стороны это было так тоскливо, что хотелось поскулить. С другой – возможно, оно было и к лучшему. Людо ужасно боялся остаться один без всякой помощи в общежитии. Там всюду лестницы, двери, люди. Как бедняги на колясках вообще живут в этом мире? Как они готовят себе обед, принимают душ, если нет ванны, как успевают всюду без автобуса? От мыслей об этом Людо слегка паниковал. Но и оставаться в больнице до полного восстановления он тоже не мог себе позволить. Всё ему казалось, что он всех собой обременяет. Но пока делать было нечего.
Чувствительность постепенно возвращалась к ногам, что было невероятным облегчением, но пользоваться ими хоть по чуть-чуть было пока очень и очень непросто. На занятиях по физкультуре Людо так потел, что, кажется, стал ещё худее, чем обычно.
В палату поселили девочку лет двенадцати, которую звали Люси. Ей сделали операцию на позвоночнике, и какое-то время она могла только лежать. Людовик читал ей книжки. Как раз этим он и занимался, когда дверь в палату распахнулась.
При виде Тео Людовик остановился на полуслове, все его системы разом дали сбой. Сердце начало стучать почему-то в ушах, желудок свернулся в трубочку, перед глазами всё помутнело, а дыхание перехватило, будто воздуха вокруг образовалось так много, что он весь полез внутрь Людо, и оттого рёбра вдруг стали ужасно тесными.
- Тео! – наконец, смог выдохнуть он. Если бы ноги были работоспособны, Людовик бы без всяких раздумий бросился обнимать (и, возможно, целовать) парня. Даже Мадонну он не был бы сейчас так рад видеть, как Теодора, такого хмурого и прекрасного. – Я так… - но изнутри рвалось столько восторженного, что получился только глубокий вздох. – Присядь пока?.. Это Люси.
Людо взял вещи, но, поскольку одеваться во что-то нормальное ему не приходилось уже пару недель, зрелище это, конечно, было печальнее некуда. С джинсами пришлось особенно повозиться. Наконец, он умостился в коляске и аккуратно причесался. Перед тем, как выйти из палаты он тепло попрощался с девочкой.

Ещё несколько часов назад Тео не знал, что будет неожиданно рад оказаться в больничной палате, вдохнуть полной грудью спертого воздуха, напоенного едким запахом медикаментов и тошнотворным ароматом болезней. Скажи ему кто-нибудь, что внутренности сделают такой феерический акробатический трюк, будто всю жизнь только и занимались внутри Коллинса воздушной гимнастикой, парень бы только недоверчиво смерил взглядом этого разговорчивого, явно выразив своё мнение по поводу предсказания. Но вот он стоит посреди палаты и чему-то вдруг рад, как дурак, хотя на лице всё то же хмурое выражение, что не сходило с него с того момента, когда наш товарищ покинул эту больничную палату. Всё как-то запуталось. В жизни у Теодора было достаточно друзей: смелый и бесшабашный Чарли, кокетливая и чутка Лесли, безбашенная Саманта… Он не нуждался в наставниках и равных себе, а покровительствовать кому-то моложе и наивнее не умел, но что-то трогало его сердце – тут нельзя ошибиться – в странном угловатом парне, похожем на побитого щенка. Животных Коллинс всегда любил на уровне картинок, так что всё же повезло, что Людовик был человеком. Оставалось только понять, что с этим куском человечества делать в глобальной перспективе. Планы на ближайшие недели Тео уже построил, и теперь мучился, неуверенный, что сможет со всем справиться и не сойти с ума от собственной благотворительности.
Он намеревался отвести мальчишку в дом своей бабушки, расположенный в пригороде Колорадо-спрингс. Та уехала в какой-то паломнический тур, и оставила ему ключи. Обычно в таких ситуациях они устраивали череду безумных вечеринок, который половина курса потом вспоминала ещё три недели кряду, но времена изменились. Что-то сломанное внутри Тео нельзя было починить без принесения жертв. Он никому не рассказывал о том, что собирался сделать, даже Лесли. Чарльзу сказать пришлось – без его помощи ничего бы не было. Но сам план волновал друга, о чём оповещал уже второй звонок на сотовый с момента приезда Теодора в Денвер. Тео поздоровался с девчонкой по имени Люси и, пока Людовик, весьма комично ужимаясь под его безжалостным взглядом переодевался, Коллинс ответил на звонок.
-Да. Да. Да. ДА, на весь срок, - повторял Теодор в трубку, при этом губы его сжались в одну плотную линию и разжимались только ради произнесения очередного звука, исторгаемого парнем с очевидным недовольством, - Всё разрешилось. Нет, это хорошая идея, ты знаешь, я не нуждаюсь в советах.
«В последнее время разговоры с Чарли больше похожи на споры» - подумал Тео, убирая телефон в карман. Он невольно заметил, что маленькая соседка Людовика по палате следит за ним. Взгляд Тео скользнул по книге, оставленной на кровати. Конечно же, он неминуемо чему-то помешал. Не то чтобы его это сильно трогала, но легкая досада всё же возникла. Он пришёл спасать мистера Ньюмена, но мистер Ньюмен не нуждался в спасении.
-Опять копаешься, - чуть более раздраженно, чем собирался, сообщил Коллинс, - Ты же не хочешь остаться здесь?

Тео так недовольно разговаривал по телефону, что Людовик не мог на него не поглядывать. Возможно, это был Чарли, недовольный подобным жестом доброй воли. Людо ужасно не хотелось, чтобы из-за него между друзьями были какие-то споры и препирательства. Но он был уверен, что дело это одноразовое, его просто отвезут в общежитие и всё. Завтра он уже будет вынужден выдумывать, как принять душ, как сходить в магазин за продуктами и ещё кучу пугающих вещей.
Но это завтра. Сейчас настроение Людовика вопреки всем страхам было прекрасным, потому что Тео пришёл к нему, и он ощутил почти физическую необходимость прикоснуться к парню, причём такую острую, будто мог без этого умереть, как от голода.
- Идём! – вдохновлённо выдохнул Людо в ответ на раздражённую реплику и, подкатившись к Тео, взял того за ладонь. Почему-то ему не стало от этого неловко, только настолько хорошо, будто так и должно было быть. Всегда. Он поехал к двери, а там ладонь уже пришлось выпустить, потому что дверные проёмы всегда было преодолевать труднее. Да и вряд ли Тео понравилось, если бы кто-то в коридоре это увидел. – Извини, что так долго. Никогда не думал, что надеть джинсы может стать такой проблемой. Будто я растолстел. Хотя сейчас они уже не выглядят такими обтягивающими, как раньше.
Он слегка потянул штанину, и та действительно сидела на нём чуть свободнее, чем обычно. Но, во всяком случае, Людо мог теперь смотреть на свои ноги без ужаса. Пусть они и выглядели куда хуже, но зато были более живыми, чем неделю назад, а уж такими родными, что хотелось их обнять. Кто бы мог представить, что просто иметь живые ноги может быть так радостно.
По пути к лифту Людовик бодро прощался со всеми, кого видел – с медсестричкой, доктором и пациентами, которых знал. Одного из них он даже попросил пойти немного почитать Люси.
- Я не был на улице целых две недели, - сказал он, вернувшись к Тео. – Там, наверное, ужасная холодина. А я до сих пор так и не купил себе куртку. Почему-то мне казалось, что в Америке всегда жара.
Получилось так глупо, будто сейчас он собирался попросить у Тео что-нибудь поносить. Людовик кашлянул и опустил взгляд. Кажется, он слишком много болтал. Вспомнилось, что в шкафу его ждал любимый несуразно большой и нелепый бирюзовый свитер, в котором он теперь мог спокойно позориться. Всё равно путь на вечера в компании старшекурсников ему отныне был закрыт.

Теодор промолчал. Он всё время не знал, что сказать Людовику, когда тот становился столь жизнерадостным, что от этого кого угодно затошнит. Может быть, Коллинсу не хватало оптимизма, но он, вероятнее всего, потерял его где-то по пути со сцены в зрительный зал. Он ещё не сказал Ньюмену, да и вряд ли теперь произнесёт правду вслух, но сегодня он ушёл с репетиции, чтобы быть здесь, в этом Богом забытом месте, откуда выпускнику приспичило непременно забрать свою личную беду. Можно было считать это благодарностью в ответ на отсутствие обвинений в его сторону, хотя по университету до сих пор ходили о Тео дурные слухи, а тот своим мрачным видом только множил их.
Пока Людовик со всеми прощался, Теодор стоял посреди коридора, заложив руки в карманы и размышляя о том, как человеку, столь несуразному удается оставаться таким радостным.
-Об этом я не подумал, - тихо признался Тео, ощущая небольшой укол вины за то, что из него уж точно не выйдет заботливой сиделки для парня. Милосерднее было оставить парня в больнице, но, правде говоря, Коллинс всё это время ждал, что явится кто-нибудь и заберет Людовика. Его мать или кто там может… Он помнил невеселую историю Ньюмена, и в её последствиях теперь пришлось убедиться самому.
– Подождёшь меня немного в холле тогда, я подгоню машину ко входу, потому что, по правде, там сучий холод, - признался наш горе-спаситель, пока они спускались вниз на лифте, - Тебе, кстати, нужно будет ещё кое-что подписать.
В регистратуре Теодор подошёл к той же улыбчивой регистраторе, с которой до этого уже сегодня пол часа заполнял бумаги.
-А вот и мы, - сообщил он ей, - Вы говорили, что он тоже должен что-то подписать, потому что он совершеннолетний и потому что я… не родственник.
Она недолго покопалась в верхнем слое бумаг на столе, прежде чем подала Людо ручку и какой-то лист.
-У вас хороший друг, - сказала она Ньюмену. К счастью, Теодор не мог этого слышать, потому что писал смску Лесли, чтобы та не беспокоилась о его благополучии, - Нечасто кто-то готов пожертвовать своим личным временем, чтобы помогать пострадавшему, пусть даже близкому человеку. Обычно люди находят обременительным необходимость находиться с пусть и выздоравливающими, но беспомощными людьми двадцать четыре часа в сутки.
Она улыбнулась Людовику просто и открыто, потом дала ещё какую-то бумагу:
-А это список медикаментов, которые вам нужно будет купить, и расписание приходящей медсестры и массажиста. Мистер Коллинс уже обо всём договорился и сказал, что сам привезет вас на прием в случае крайней необходимости. Но вообще он говорил с доктором Льюисом и, кажется, они сошлись на личном выезде домой, несмотря на то, что вы пока побудете где-то за городом. Чистый воздух поймёт вам на пользу…

Людо с готовностью кивал на все слова Тео и при этом улыбался. Только в регистратуре, когда парень отошёл от него, он снова стал серьёзным. Девушку за стойкой обратилась к нему, и Ньюмен смотрел на неё, не очень понимая, что она такое говорит. Какая-то бессмыслица. Приходящая медсестра и массажист, какой-то дом за городом… Может, она его с кем-то спутала? Но прозвучала фамилия Тео, а на бумажке, которую дали подписывать, точно была указана фамилия самого Людо. Что происходит?
- Да… он… я… эм. Спасибо.
Ничего адекватного выдать не получилось, Людовик был немного обескуражен. Он кашлянул, нахмурился и опустил взгляд, чтобы накарябать свою подпись на бумажке там, где требовалось.
- Вот. Возьмите. Всего доброго, - Людо рассеянно улыбнулся и покатил к выходу из больницы, к которому уже должен был подъехать Теодор.
Из слов сестрички, если она была не пьяная, выходило, что они ехали не в общежитие. А куда-то, где за Людовиком будут присматривать. От этого он так разволновался, что даже потерял способность нормально дышать. Так и пыхтел, пока проходил кошмарную процедуру заползания в машину. Господи, сколько же ещё этих кошмарных процедур предстоит пережить?.. Неужели ему и правда будут со всем эти помогать? Это ведь столько хлопот… и денег. Вовек не расплатиться.
Людовик поправил рубашку, причёску и аккуратно разложил сумку на коленках, пока Тео убирал коляску. Какое-то время в дороге Людо не решался открыть рта и молча поглядывал на парня, пытаясь справиться с волнением, которое всё никак не утихало.
- Тео, я хотел спросить… - наконец, проблеял он неуверенно. – Девушка из регистратуры говорила про какой-то дом за городом и приходящую сестру, я не очень понял, потому что сначала решил, что она напутала. Ты мне ничего не говорил, - он стал перебирать пальцами ручку сумки, сам того не замечая, а смотрел при этом на Тео. – Я даже представить не могу, сколько всё это может стоить, а я даже не успел накопить на куртку за всё то время, что живу здесь…
Ну вот. Наговорил ерунды. Сейчас Тео решит, что везёт идиота, и выкинет его обратно в больницу.

Время шло. Теодору казалось, что он вышел на сцену, и тысячи любопытных лиц в зале уставились на него, ожидая ответов на свои вопросы. Кто ты, Теодор Коллинс? Чего ты стоишь? Что ты сделаешь дальше, Тео? И впереди целая бесконечность блистательных импровизаций, которые откроются тебе, едва ты произнесёшь первое слово. Но почему-то именно первое застревает в горле, когда Людовик начинает задавать вопросы, чем застает нашего героя врасплох. Теперь чувство такое, будто бы сцена, на которую они вышли – место преступления, и Тео на ней главный злодей. Так и есть, он – преступник, ушедший от закона. Очень чётко осознавая этот факт, Теодор нажимает на газ, сначала решив, что сделает вид, будто не слышал слов Людовика. Но получается плохо и глупо – тишина в машине разрезана словами его младшего друга, и не отвечать на логичные вопросы, отрицая то, что уже сделано – это оттягивать неизбежное. Будто бы Теодор хотел сдаться на середине избранного им пути. Сжав зубы, он ими едва не скрипнул, но вовремя опомнился и заговорил, скупо роняя слова, всем своим тоном обвиняя безвинного Ньюмена в сложившейся ситуации:
-Мы едем в дом моей бабушки, это недалеко от Колорадо-спрингс, поживешь пока там, она всё равно в очередной раз уехала отдыхать, и её ещё долго не будет. Кто-то должен присматривать за домом, так что это будем мы. В силу сложившихся обстоятельств, - он как-то нелепо фыркнул и замялся, -Не беспокойся о деньгах, я всё уладил.
Дальше они какое-то время ехали молча, и Теодор изредка бросал на Людовика короткие взгляды в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что тот на месте. Будто бы тот мог сбежать. Наконец, Теодору всё-таки надоело молчать и нагнетать обстановку, и он добавил, немного смягчив тон своего голоса:
-Куртку возьмешь пока мою.
Погода за окном была самая отвратительная. Пока Людовик лежал на больничной койке, она успела прилично испортиться. Осень в Колорадо подходила к своему завершению, напоследок объяв штат дождями и туманами, чтобы было проще смириться с приходом первых морозных дней. Коллинс вел машину уверено, временами слегка резковато, своей манерой вождения полностью отражая настроение последних недель: гнев, уныние, раздражение, тоска. Однообразные серые пейзажи облысевших деревьев, проплывающие вдоль дороги вперемешку с придорожными столбами тоже не дарили радости. Теодор прилично замерз и крутанул ручку обогрева до максимума. Ему чудилось, что он холода у него начинают болеть даже кости по всему телу.
Людовик какое-то время просто не мог говорить, он пребывал в слегка лихорадочном состоянии. Его сердце колотилось так, что доставало даже до горла. Он пыхтел и смотрел перед собой неспокойными глазами, пальцы мучили несчастную сумку. Тео уже давно замолчал, а его слова ещё звучали в голове, главным образом это самое «мы». «Это будем мы». Людо хотелось открыть окно и высунуть голову в эту хмурую сырость, чтобы немного прийти в себя, но он ничего такого не делал, продолжая сидеть неподвижно и бороться с собой.
Так много слов роилось у него в голове, но высказать всё это было сущей нелепостью, которая только выведет Тео из себя. Но как можно было объяснить, что никто и никогда не делал для Людо ничего подобного? Ничего настолько грандиозного. Понятно, что это было не по большой любви, а только из чувства вины и жалости. Но в его жизни бывали люди, которые были виноваты перед ним в гораздо большей степени, но ничего подобного не чувствовали и не делали. И если подумать, то даже из любви… Когда отец поднимал на него руку, мама ничего не могла сделать. Людо всегда с этим справлялся. Он не умел ни заводить, ни держать обиды. Все свои разочарования он оставлял в церкви, а внутри копилась только грусть. И досада на самого себя, такого нелепого и бесполезного.
Потому поступок Тео представлялся ему чем-то совершенно невероятным. Когда-то он влюбился в этого парня вот так просто, ничего о нём толком не зная, только восхищённый им, и сейчас это переросло в более взрослое, более глубокое и полное чувство.
- Спасибо, Тео, - сказал Людовик тихо.
Ему совершенно не хватало сейчас крепких и спокойных объятий, но с этим он мог справиться. Людо теперь обрёл непоколебимую уверенность, что всё будет хорошо, что всё сложится так, как должно быть. И лихорадка постепенно стала сходить на нет.
Всю оставшуюся дорогу он молчал и смотрел на дорогу. На улице царила хмурая погода, а внутри машины было уютно и тепло.

Дорога отняла немного меньше времени, чем рассчитывал Теодор. Оставшуюся часть пути ни оба молчали, как партизаны, прислушиваясь к тихо журчащему обогревателю и наблюдая безрадостные пейзажи за окнами. Тео несколько раз порывался сказать что-нибудь, потому что для него подобная тишина была невыносима, но мысли терялись по пути от мозга к кончику языка, так что он только иногда вздыхал, но не произнёс больше ни слова. Напряжение, повисшее в воздухе, по тяжести было сравнимо с пианино, которое нужно внести на двадцатый этаж без использования лифта. Коллинс и сам не знал, думает ли он о чём-то или просто лелеет пустоту внутри своей головы, чтобы не взорваться, как наконечник спички, обжигая Людовика своим недоумением и раздражением. Он даже не обернулся, когда Ньюмен тихо поблагодарив его. От этого было только ещё более неприятно. На минуту Тео захотелось утопить мелкого недоумка в бассейне, но гнев быстро отхлынул, едва они подкатили к подъездной дорожке у дома.
Летом дом утопал в зелени и пышных цветах, а за садом ухаживало целых три садовника, которые никак не могли договориться о едином стиле, попусту превращая буйную растительность в метафору противоречивого характера миссис Коллинс. Теодор никогда не знал, как его бабушке удается быть упрямой и покладистой одновременно, но эти черты её характера передались и её внуку. Теодор выбрался из автомобиля – одним из минусов загородного дома бабули заключался в том, что ворота на въезде открывались и закрывались вручную, как в какие-нибудь стародавние времена, когда ещё жили динозавры. Теодор распутал тяжелую цепь и отбросил её в сторону. Ворота открылись с едва различимым писком, скорее придающим шарма, чем разочаровывающим.
Тео подкатил машину к самому крыльцу, чтобы не пришлось тащить Людовика через весь двор на руках. Пожалуй, во дворе коляска была бесполезна, потому что корни деревьев, выступающие из земли, сильно затрудняли перемещение даже двуногих, не говоря уже о тех, кому в жизни повезло меньше. Коллинс помог выбраться Людо, и потом они долго, громко и неудобно карабкались на те пять ступенек ко входу из-за упрямства Теодора, не желающего носить всяких там парней на руках. Ему это претило. Даже если бы это был давно знакомый и близкий друг, как Чарльз, чего уж говорить о Людо.
-Ну вот и приехали, добро пожаловать в дом моей юности, - отдуваясь, как паровоз, выговорил Теодор, когда Людовик уже оказался за порогом, - Располагайся пока где-нибудь, думаю, мы найдем тебе комнату на первом этаже, потому что наверх тебе не забраться.

Всего на пять ступенек они потратили столько времени, что Людовику стало не по себе от мысли об общежитии. Там этих лестниц было просто триллион. Поэтому любые неловкие ситуации сейчас были для Людо чуть ли не счастьем. Хотя, конечно, он понимал, что Тео уж точно это не в радость. Но он ничего не мог с этим сделать и боялся даже лишнее движение произвести, чтобы не выводить парня из себя, он и так был напряжён, это ощущалось очень явно, будто воздух вокруг него был наэлектризован. Когда Людовик ощущал такое от других людей, он практически сжимался, будто пытаясь физически защититься.
Но вот, наконец, он оказался внутри дома, где ему предстояло жить около двух недель или как повезёт. Так глупо, но ему ужасно нравилось, когда Тео говорил слово «мы». Людо кивнул и глубоко вдохнул воздух, погружаясь в комнату.
Внутри ему понравилось. Он, в общем-то, был довольно непривередлив и мог довольствоваться малым, а этот дом «малым» назвать было очень трудно. Кажется, это место было отражением темперамента его хозяйки. Сначала оно воспринималось всё целиком и только потом выделялись разные детали.
- Я могу и здесь остаться, - Людовик имел в виду гостиную. Он прокатился в сторону дивана и немного примял подушку. – Моя кровать в общежитии даже в свои лучшие времена не была такой мягкой. И много здесь есть твоих вещей? – он коротко обернулся к Тео и снова отвёл взгляд.
Наверняка они все были на втором этаже, куда Людо был закрыт путь. По крайней мере, пока он не выйдет на финальный этап реабилитации, до которого ещё нужно было дожить. Но тут Людовик увидел на первом этаже такое, что сразу позабывал обо всём остальном. Он чуть не запищал от восторга.
- Ух ты, смотри, Тео, здесь есть фортепиано! – воскликнул он, будто Теодор мог этого не знать.
Он так давно не играл, и тут вдруг – самое настоящее, хоть и старенькое, но всё равно прекрасное фортепиано! Людо сразу покатил к нему, аккуратно убирая попадающиеся на пути препятствия. Он открыл крышку и провёл ладонью по клавишам.
- Ты не возражаешь, если я поиграю? – спросил он и наиграл немного одну из тех мелодий, что он сочинил в больнице. Звуки музыки приятно отозвались в груди легонько подёрнули застоявшуюся в доме тишину.

Тео некоторое время молчал, видимо переосмысливая фразу, сказанную его младшим другом. Для Людовика это было просто скромное предположение, но Коллинс внезапно осознал, что теперь будет видеть мальчишку каждый день. До этого видения совместного проживания виделись ему смутно, и даже неплохо развитое воображение не желало помогать. Поэтому он мотнул головой и тупо переспросил:
-Здесь? – как будто бы Людовик предложил самую страшную вещь на свете. Но тут же, спохватившись и вспомнив, что затея эта безумная исходит из его, теодоровых, уст, и деваться уже было не было. Ещё несколько секунд Теодору понадобилось, чтобы перебороть себя и признать, что решение не изменишь, и Людовик в любом случае будет жить у него. После этого он кивнул и сообщил с отсутствием энтузиазма:
-Почему бы и нет, хорошая комната.
"Хотя я и не вижу тебя среди всех этих вещей, не представляю", - признался Теодор только себе, наблюдая за первокурсником.
-Не очень, - соврал Теодор, поправляя подушки на диване. Ему не хотелось, чтобы этот малолетний идиот, возможно, всё ещё по уши в него влюбленный или вообразивший нечто подобное, вдруг подумал о чём-то не том, находясь среди вещей Коллинса.
-Да, фортепьяно, - повторил он, как попугай, не заметив, как мимолетно улыбается непосредственности мальчишки, его умению увидеть жизнь в самых простых вещах. Сам Теодор запросто мог почувствовать себя неловко в незнакомом месте, однако внешне он всегда показывал намного меньше эмоций, чем наивный Людовик. Тео не имел привычки прятаться от окружающих за масками, но легко уменьшал величину своих эмоций, чтобы не беспокоить их проявлениями окружающих.
-Возражений не имею, - усмехнувшись краешками губ, разрешил Коллинс, усаживаясь на диван и принимаясь чинно расшнуровывать свои ботинки. Грязь, замызгавшая пол, его не волновала. Парень, привыкший к удобствам, почти не замечал, как другие люди – уборщики, мусорщики, дворники – приносят этот комфорт в его жизнь. Для Тео было совершенно естественным, что грязь исчезает как по волшебству. Хотя дураком он вроде бы и не был, а по настоянию бабушки когда-то очень много работал в саду, так что представления о том, откуда берется грязь, имел обширные, но ассоциации между грязью в саду и грязью на полу не проводил. Носки Теодор тоже стянул, после чего с удовольствием растянулся на привычном ложе. Диван стоял здесь столько, сколько парень себя помнил, и источал тонкий, едва заметный аромат кислых яблок и молотого перца – также часто пахло и от самого Теодора, который, как и старшая миссис Коллинс, любила пироги с начинкой и кислых ягод, а ещё добавляла во все блюда только тёмный молотый перец. Ощущение покоя и чувства защищенности – старые знакомые – перемешались в нём, нервозность куда-то ушла. Теодор смотрел, как солнце, пробивающееся сквозь тонкую ткань занавесок, золотит кудрявые волосы Ньюмена, делая парня похожим на какого-то святого или ангела. Коллинс усмехнулся и приложил ладонь к своей груди. Слева, там где бьется сердце. Он думал о том, что музыка, протекая через всё пространство комнаты, вливается прямо в его открытое сердце, переполняя его.

Когда Людовик играл, всё сразу отходило на второй план, он совершенно забывался. И вот он уже не несчастный одинокий мальчик с неходячими ногами, а только лишь плавно льющаяся неспешная мелодия, постепенно заполняющая дом, забирающаяся в его укромные уголки. Странно, но мелодия в этот раз действительно была хороша, хотя Людо часто отбрасывал свои сочинения, стоило только их опробовать. Но эта сразу пошла гладко, хотя он выдумал её только в своей голове вместе с какими-то строчками, которые он сейчас бессознательно намурлыкал себе под нос. Из этого могло бы выйти что-то хорошее, если ещё немного доработать и порепетировать. Благо, на это теперь была уйма времени.
Стоило Людовику остановиться, как он вдруг осознал, что Тео его слушает, и отчего-то жутко разволновался по этому поводу. Ему представлялось, что парень сейчас занят своими делами где-то в доме и даже не обращает внимания на музыку, но он был совсем рядом и ничего не делал, просто сидел и даже смотрел в сторону Людовика. А ведь раньше Людо никому не играл своих мелодий, он ужасно стеснялся и думал, что это настолько личное, что лишь ему самому может быть по душе. Но Тео не просил перестать и не отворачивался. Он, наверное, даже не подозревал, как много бурных чувств может вызывать просто так. Людовик хотел бы сказать, очень хотел бы, но он знал, к чему всё это приведёт. Но зато теперь они могли быть рядом друг с другом больше, чем это вообще было возможно.
Людо снова провёл ладонью по клавишам – странная привычка благодарить инструмент – и осторожно опустил крышку. Внутри у него царило приятное бурление, и он слегка улыбнулся, вновь возвращаясь в своё тощее тельце с неподвижно уложенными неходячими ногами, которые умудрились свести его в одном доме с Тео. Даже в чём-то плохом было и что-то хорошее, Людо был достаточно мечтателен и инфантилен, чтобы в этом верить, даже сидя в инвалидной коляске.
Он развернул колёса и отъехал чуть в сторону.
- Может, попьём чаю? Если он, конечно, есть.
Он огляделся, пытаясь понять, где здесь может быть кухня. Было бы неловко, если бы это прозвучало, как предложение сходить в магазин. Едва ли это сейчас было под силу Людовику. Злосчастные ступеньки перекрывали ему выход из дома.
- В больнице был только какой-то совершенно жуткий чай. В Бристоле такой сочли бы оскорбительным. Даже у нас дома всегда чаёвничали только с фарфоровыми чашками. Почему в них было вкуснее, даже и не знаю.

-На счёт фарфоровых чашек – тут ничего не могу обещать, но чай определенно должен быть, - ответил Теодор, поднимаясь с насиженного места. Ему самому есть ещё не хотелось, но он вынудил Людовика быть его гостем, и теперь должен вести себя по отношению к нему соответственно. «Мы не друзья,» - напомнил себе Теодор, пока они шли по прямому коридору до самого конца. Пространства здесь было достаточно много, а дверные проемы такие широкие, что его помощь Людовику потребоваться не могла. Может быть, ещё и поэтому Коллинс притащил мальчишку сюда – помимо желания скрыть его, как постыдную тайну, от посторонних глаз, здесь было удобно. Выходить из дома, конечно, Ньюмен не сможет, но хотя бы первый этаж будет его прогулочной базой. Ещё не совсем холодно, и можно иногда открывать окна, чтобы впустить в дом чистый воздух.
-Апчхи, - первый звук, вырвавшийся из Тео, когда они вошли на кухню, - Только не это. Апчхи!
Теодор подлетел к кухонному столику, схватил маленькую хрустальную вазочку с фривольно раскинувшим свои листья букетом, после чего также быстро оказался у окна, открыл его и выкинул цветы вместе с вазой в сад. Раздался характерный звук падения и разбивающейся вазы. Коллинс плотно закрыл окно и повернулся к удивленному Людовику.
-У меня на шалфей аллергия, - пояснил он, старательно борясь с чихом и желанием почесать глаза. Выругавшись, чего редко себе позволял в присутствии людей, которых не считал своими близкими, Тео полез в аптечку и принялся там усиленно копаться.
-Чай в среднем ящике, рядом с раковиной, заварочный чайник должен быть на столе, апчхи, справишься, ааапчхи? – скомандовал он, перерывая бабушкины запасы в поисках необходимых таблеток. Он даже нашёл какой-то молитвенник среди всего этого хлама, и не закатил глаза только по той простой причине, что ему было некогда отвлекаться. Он был здоровый парень, болел нечасто, даже сезонные простуды его не схватывали, но аллергия на некоторые виды трав и цветов настигала его регулярно. Он мог ходить только в проверенные места. Все знакомые считали его гурманом и только Чарли, пожалуй, знал, что Теодор просто не хочет нечаянно помереть где-нибудь, потому что повар в кафе или ресторане вдруг решил выпендриться и добавить какую-то новую специю в его блюдо. Всё должно было быть чётко и размеренно, Теодор любил чёткость, потому что иначе он жить не мог. Потребность контролировать ситуацию сидит в его душе едва ли не с детства. Наверное, поэтому его так выводит вся ситуация с Ньюменом. Из-за парня он сам не свой, потому что предсказать его поведение Тео не получается, и это заставляет выпускника изрядно нервничать. Кто знает, чем закончится сегодняшний день?