Стивен Кинг "ОНО"

Первый том прочитан по большей части вслух и частично в транспорте, второй - с монитора, ибо библиотеки на него не богаты. Такое чувство, что читала эту книгу пол-жизни. Было страшно. Я теперь не сижу на диване, свесив ноги, мне кажется, что их может оторвать какой-нибудь монстр. Это в самом деле страшно, странно и дико - то, о чём эта книга.
Самое тяжёлое впечатление от того, что они забыли Эдди. Они оставили его там. Как только представлю себе... это ужасно.

Я думаю... это история не из прошлого, а из будущего, и сейчас все мы живём в Дерри. Все мы - часть Оно. Если только оглядеться - это легко заметить.

немного цитаток

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Пэтти схватила ключ от верхней ванной и побежала по лестнице, но затем заставила себя идти. Без ввергал в паническое состояние, а она и так уже была на грани его. К тому же, если она пойдёт спокойно, ничего такого не случится. Или, если что-то не так, Бог, увидев, что она просто идёт, подумает: "О, я совершил промах, но у меня есть время всё переиграть".

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

От отступил, потому что убедился вдруг, что Бен Хэнском мёртв. Да, Бен Хэнском лежал мёртвый в канаве или на чердаке или, возможно, висел в сортире с ремнём на шее, и кончики его четырёхдолларовых ковбойских ботинок болтались в дюйме-двух от пола, а то, что стояло около автопроигрывателя и в упор смотрело на него, было привидением.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

- Теперь третий вопрос: какие гарантии, что ты никогда не забудешь этого?
- Я... я не знаю,- прошептал Бен.
Генри опять улыбнулся. Его лицо зажглось и на какой-то миг стало почти прекрасным.
- Я знаю!- сказал он, как будто открыл великую правду.- Я знаю, Титьки! Я вырежу своё имя на твоём огромном жирном пузе!
Виктор и Белч засмеялись. На какое-то мгновение Бен почувствовал непонятное облегчение: это не могло быть ничем, кроме выдумки, - просто эти трое надумали хорошенько напугать его. Но Генри Бауэрс не смеялся, и Бен вдруг понял, что Виктор и Белч смеются потому, что они уверены - было ясно - Генри не может говорить такое всерьёз. Но Генри не шутил.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Что-то сопровождало его.
Эдди слышал, как оно проходило через ивовую рощицу. Если бы он обернулся, он бы увидел. Оно подходило. Он мог слышать его шаги, какое-то фырканье, большие шаги, но он не смотрел назад, нет, он смотрел вперёд на свет, свет был о'кей, он просто продолжает свой полёт к свету, он был уже почти что там, почти...
Запах - вот что заставило его посмотреть назад. Ошеломляющий запах, как будто рыбу оставили гнить в большой куче, и она превратилась в скользкую падаль на летней жаре. Это был запах мёртвого океана.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Но когда вы вырастаете, все меняется. Вы больше не лежите без сна в постели, услышав, что кто-то возится в туалете или скребется у окна, но когда действительно случается нечто неподдающееся логическому объяснению, цепи перегружаются, элементы перегреваются. Вы начинаете нервничать, трястись, извиваться и вилять, ваше воображение перепрыгивает с одного на другое, нервы дрожат, как у трусливого цыпленка. И вы не можете связать это состояние с тем, что уже было в вашей предыдущей жизни. Вы не можете это переварить. Вы возвращаетесь к этому снова и снова, играя своими мыслями, как котенок играет мячиком на веревочке. Пока наконец не сходите с ума или не убираетесь в такое место, где до вас никому нет дела.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Беверли заметила, что красота старухи имела один изъян, достаточно обычный в этих северных местах. У нее были очень плохие зубы; крепкие, но плохие. Они были желтыми и два передних находили один на другой. Клыки казались слишком длинными, почти, как у животного.
Они были белыми.., когда она подошла к двери, она улыбнулась и ты удивилась про себя, какие они белые.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

- Похоже, это работенка как раз для Ричарда Тозиера, - сказал Ричи голосом диктора за кадром в кинохронике, - человека, у которого всегда в запасе тысяча шуток и шесть тысяч загадок.
- Если мы тебе поручим эту работенку, мы все помрем, - сказал Бен. - Медленно. В страшных мучениях.
Тут все снова рассмеялись.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

запись создана: 08.01.2013 в 19:25

---

Записки задрота. 1 марта 1:00.
Не спится. Видимо, весна.

---

Всем солнечную песню!

Сегодня Джимми добр, раздаёт всем плюшки, Грег их лопает, Моран курит, а Катя сдала зачёт и свихнулась!
Да прибудет Дон Кихот.

А ещё видела афишу Лазарева в Азове, и чуть не съехала попой на асфальт, представила, как он застревает ногой в сцене ) Он нас полюбит.

Ищу уже три дня ролевика на забавный сюжет, но все же такие серьёзные, хоть пили лобзиком, брей тупой бритвой и стреляй веником. Отбили всё желание играть навечно, ну и на фиг, я теперь шипперю Яго с Отелло, бугага.

И сурикат.

---

Скоро начну играть ролевые по Шекспиру, ей-богу. Хах.

---

Меланхоличная зарисовка "Увертюра смерти"

Предисловие горе-почеркушника

Это, кажется, был подарок инспектору на Рождество, но ничего не вышло, ни синестезии, ни детектива.
Было бы очень жаль совсем бросить, поэтому простите, инспектор, за эту кривую каракулину, но я почему-то вдруг решил показать. Если что, бейте Меладзе, это он меня вдохновил своим клипом )

Увертюра смерти

Тонкой кисточкой из мягкой шерсти Сочельник окрасил вечер готической холодно-мрачной краской. Стальные глаза, красивые, но застывшие, смотрели на инспектора с печалью. Ярко-очерченные алые губы, чуть приоткрытые, но молчаливые, и оттеняющая густо-багровая застывшая струйка из их уголка. Тонкие руки расслабленно опали с непринуждённым изяществом. Складки голубого платья струились по фигуре и викторианскому креслу мягкими волнами прорисованных теней.
Кристоферу стало жаль её, ведь никто из них не планировал провести этот вечер вместе. Вечер холодного Сочельника, такого холодного, что в самую пору достать махровый плед, сварить ароматный шоколадный напиток, насыщенный, почти чёрный, и сидеть под дрожащим оранжевым светом камина.
Не только жизнь устраивает неожиданные встречи, но и смерть. Она вырисовывала картину столь тщательно, в несколько слоёв краски на тёмном, уходящем вглубь фоне, что жаль было бы оставить её без зрителя. Инспектор Диммок был самым подходящим.
Он покорно пожертвовал этот вечер смерти, как и эта красивая девушка со странно-загадочным именем Розамунда. Она даже не успела ничего сказать, только тихо вскрикнула от страха, когда услышала резкое бум! и быстрые шаги. Дальше был выстрел, хруст разрываемой плоти и звон гильзы об пол. Короткая увертюра смерти.
Всего один день до Рождества. Капелька крови на ладонь Иисуса ко дню Рождения. Кристофер религиозен не был, просто потому что ничего не принимал на веру, но сейчас невольно чувствовал себя мессией, должным смыть багровую каплю с многострадальных рук.
Диммок понял, что это будет не просто, когда слегка разомкнул тонкие прохладные пальчики с аккуратными алыми ногтями и взял перстень. Большой чёрный камень уводил нитями в бездну. С губ инспектора сорвался вздох, он вдруг пожалел бедняжку Розамунду ещё больше.
Это кольцо было уже седьмым по счёту. Но серии инспектора не пугали, они хоть и были мероприятием тягучим, но чаще всего маньяк давал сбой и всё решалось. Но это была не серия. Кристофер был почти уверен, что это преступная группировка или же попросту мафия. Этих ребят его коллеги уже в шутку прозвали «Братство Кольца», но Диммок на шуточки придурков не реагировал.
До этого инспектор был раздражён бессилием, даже не своим, а всего мира, который не может вытрясти со дна эту кучку разносящих заразу тараканов, который позволяет им покупать власть.
Но в момент, когда Кристофер лишь коснулся очаровательно-нежной, но уже лишённой своей невесомости ладони, он вдруг подумал: она так красива и невинна в своей смерти, но ведь она любила? Что если любила она безответно и тягуче-болезненно? Если эта душа была близка самому Крису и могла его понять? И эта застывшая сталь в её глазах – как принятие? Смерть равносильная спасению. Нет, Кристофер не принимал такого, он был реалистичен в чувствах. Но она была слишком хрупкой, чтобы терпеть боль. Смерть разломала впивающиеся спицы и сгладила острые углы мягкой кистью.
Инспектор выпрямился в струну и опустил перстень в карман пальто. Он не мог допустить, чтобы душа этой девушки была не спокойна. Он почувствовал окутывающее тепло, уводящее из мира готических сводов и морозящих клавесинных аккордов, от пустоты неизвестности в мир другой – мир свежего воздуха и тонких скрипичных мелодий.
На улице был Сочельник и небо мерно сыпало снег. Кристофер пошуршал по белому тротуару неспешным шагом. И впервые было не больно от того, что дома его никто не ждёт.

---

Вы за два месяца прочли литературу 1100 лет и ни хуя не запомнили?
Что ж вы так в самом деле, батенька, нехорошо.

---

Notre Dam de Paris

Божественная, Божественная, Божественная музыка! Это, наверное, самое потрясающие, что я видела и слышала. Совершенно невероятный мюзикл, передающий огромную силищу. Я думаю, увидеть такое в живую и можно умереть в экстазе )





Актёры просто выше всяких похвал, голосищи невероятные!


А Гару просто обожаю ) Знала, что голос у него восхитительный, но и не догадывалась, как он сильно играет. А ещё он красивый очень )

---

Неожиданно до 3х ночи строчила фичок, который впервые в жизни пишу под аккомпанемент помидоров в лицо. Ну его к лешему по заявкам писать. Будет мне урок.

---

Эпопея о смайлах )

Приколюшки Джонни:

И о том, как не надо троллить техподдержку:

И о том, как не надо троллить техподдержку:

---

Вчера обнаружила, что весь рок-н-ролл вылез из одного колодца ) Я уважаю каверы, если они действительно привносят что-то новое и неожиданное, так что мне всё очень даже понравилось.
Но всё же было новостью.

---

Мухи творчества

Решила на ДР Джонни написать фик по ОНО, но беда в том, что мне не нравится образ Ричи Тозиера, который представили в кино. Совершенно непонятно, почему он рыжий и совсем не похож на взрослого себя. В общем, не вдохновляет меня абсолютно. Эдди тоже там дурачок, но детская его версия мне очень даже понравилась, он смотрелся органично.
Решила заняться поисками своего Ричи (если не ошибаюсь, нынче это зовётся "хэдканон").
И меня как током стукнуло, когда увидела подростковое фото Доминика Монагана.

Блин, ну он!
Да и помню его игру в Лосте, ему такие безбашенные действительно удаются.
Я уже вся вдохновлённая, полезла искать взрослую версию, хоть они и все бородатые, от идеи не отказалась, вроде накопала. Молодоват, конечно, но всё же.


И тут я вспомнила про очки.
Это ж как меня стукнуло это фото, что Я СОВЕРШЕННО ЗАБЫЛА, ЧТО РИЧИ НЕ РИЧИ БЕЗ ЭТИХ ОЧКОВ!
В общем, нашла фотошопера. И тогда я поняла, почему они того рыжего взяли. Они просто подбирали паренька под очки. Получилось у нас что-то

вот такое

вот такое.

Я всё же думаю, что с другим фото получилось бы, но, увы и ах, другого нет.
И сколько я не искала ещё, больше никто не подходит даже приблизительно.
Вот такая беда.
Жаль, к фичку не получится прилепить видеоряд из мыслей )
А то выходит у меня какая-то средняя пародия на Кинга и Джона.
Ну я надеюсь, что он хотя бы удивится.

И да, всем плюшек и очипезное фото Доминика Монагана!

---

Я и забыла, как это гулять с Ассаи. Будто шагаешь не по улице, а по жизни, можешь пройти города и страны.
И странное желание улыбаться.

---

Мне нравится этот арт, в частности, лицо инспектора.
Нравится думать, что Шерлок был плохим мальчиком до того, как встретил Грегори.



Песенка просто в шутку. Сегодня у меня день Майкла.


И да, никаких галстуков. Как-то грустно пошутили.

---

Три карточки по Данте, конспект по Аду, от такого детального разбора - чувство, что у меня внутри вся эта воронка из девяти кругов, не знаю, как вычистить, тошно.

---

Я так люблю этот мир, когда приходишь готовиться к зачёту на кухню, и всем тут же нужно жрать/пить/говорить по телефону/приглашать друзей.
А ещё вместо одного списка с 12 песнями, открылось двенадцать плееров
Зато я теперь знаю, как объяснять людям, что происходит в моей голове.

Наконец-таки, пересмотрела свою любимую серию Лоста про сына Джека - Девида.
Не могу передать, как он мне нравится. Только после этой серии полюбила Джека.

+3

---

Инспектор пьян, Джимми обезумел, а я тут посреди этого безобразия сморкаюсь, читаю куртуазную литературу и взываю к духу гарпуна Шерлока. Сегодня явно будет шашлык из человечины.

Такая смешная миниатюра прилепилась ) Ну пусть будет.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Потрясающие создания, начинающие с сообщения вк "привет, давай знакомиться", отлетают только так.
Блин, такое чувство, что я из Викторианской Англии свалилась и сижу тут посреди 21 века глазками лупаю.
Я не понимаю, почему незнакомый человек, да вообще любого возраста, имеет право мне "тыкать".
И не понимаю, как можно привлечь внимание девушки, написав ей сообщение без запятых, при этом сообщив, что ты ищешь девушку. Или позвав гулять в третьем же сообщении. Кто вы, сударь, я вас вообще не знаю!
Один вообще спросил, какой у меня рост. Сразу улетел к чертям.
Другой говорил, что мы просто родственные души, но при этом отказывался показать своё лицо. А потом обижался ещё на то, что он либо тролль либо псих.
У людей, видимо, представления такие, что девушки тупо падки на всё, что мужского пола.

Короче, наболевшее. Нужно было высказать, спасибо за внимание, дорогое Космическое Пространство )

У меня тут Средневековье, а я плыву в океане мокрых платочков. Пододвиньтесь Один, Локи, кто там ещё, я тут с Кханом. Да, смотрела индийский фильм. Нужно собрать свой мозговой бульон и написать своё мнение.

---

Фанфикшн "Мне страшно быть одному"

Может так случиться, что одним снежным морозным утром Джим Мориарти спасёт в Лондонском переулке мальчишку лет двенадцати от мерзкого вида ублюдков одного с ним возраста, изливающих из себя гниль. Он ненавидит детей. Но над ним тоже издевались в школе подобные сволочи. И ему достаточно будет пары слов и одного взгляда, чтобы они попятились в истеричном страхе. Чтобы они больше никогда и никого не тронули пальцем.

Мальчишка будет бежать за ним, скрипя по снегу, с криком «мистер, стойте!», когда сможет подняться на ноги, но Джим уже скроется где-нибудь в здании от всех посторонних глаз.

Парнишку зовут Джон Уотсон, и он всё равно найдёт Джима, потому что его никто раньше не спасал, потому что дома совсем уж невыносимо, а идти больше не к кому.

И именно так начнётся, возможно, самая странная история человеческих отношений.

Читать дальше

Джон стоял перед дверью, переминаясь с ноги на ногу. Он смущённым движением натянул шапку на разбитую бровь, что было совершенно глупо, ведь её всё равно придётся снять. И поправил складки на куртке, слишком лёгкой для такого холодного декабря. Он нажал на звонок, и не подозревая, что его уже давно видят с той стороны.

В первые секунды даже дух перехватило при виде идеально красивого человека в строгом чёрном костюме, всего такого высокого, стройного, взрослого. Даже устало брошенное «ну чего тебе?» не смогло испортить восторженного впечатления. Джон задрал голову вверх, чтобы увидеть интересно вскинутые брови и большущие глаза - показалось, что ненастоящие. У человека был очень взрослый и низкий голос, и Джону даже стало неловко от того, как высоко и по-детски звучит его собственный.

- Привет, ты спас меня сегодня, я побежал за тобой, а ты исчез, я хотел спросить, как тебя зовут!- выпалил мальчик на одном дыхании.

- Джим Мориарти. Это всё?

- А меня зовут Джон Уотсон, и я…

- Мне неинтересно, уходи.

Джон смутился, он пришёл не вовремя, он, наверное, отвлёк от дел. Но идти домой сейчас слишком рано, Гарри ещё не успела уснуть, и она будет зла, что он заявился. Мальчик набрался смелости и проскользнул в дом. Внутри всё было так блестяще: зеркала, серебристые шкафчики и лампочки на потолке,- что Джон восторженно вздохнул.

- Я хотел с тобой подружиться, Джим. Ты помог мне сегодня, я хотел тебя отблагодарить.

Джим устало вздохнул и как-то совсем уж обречённо спросил, наклонив голову на бок:

- Ну и как ТЫ можешь меня отблагодарить?- он так пренебрежительно выделил это «ты», что мальчик потупил взгляд, уставившись на его ноги.

- Просто я думал, что тебе нужен друг. Это ведь так много, когда у тебя есть лучший друг…

И Джон понял, что он просто не чета Джиму. Зачем ему нужен друг, носящий три года одну и туже куртку, на которой невозможно не заметить его кривые стежки на дырках? Которого бьёт собственная сестра, когда напьётся. Зачем кому-то вообще нужен такой друг?

- Мне не нужны друзья, уходи.

Джону было очень грустно от того, что он такой, что таким его никто не принимает. Но он не ушёл. Джим его спас и что бы он ни говорил, мальчик был ему благодарен. Даже такой прямолинейный человек ему нравился. Он уже представлял по пути сюда, как они пьют чай вместе. И он надеялся, что его здесь покормят, хоть и стеснялся попросить. Гарри готовила редко и денег тоже не давала.

- Нет, нужны,- дерзнул сказать Джон, подняв виноватый взгляд.- И ты должен напоить меня чаем, потому что я твой гость.

- Отвали, мне некогда,- холодно бросил Джим и ушёл вглубь дома.
Он не выкинул Джона, и мальчик торжественно сверкнул глазами, сбрасывая ботинки, куртку и шапку. Он пригладил светлую чёлку на лбу, жалея, что она немного не доставала до бровей, и взглянул на себя в зеркало. Конечно, его тускло-серый свитерок и потёртые синие джинсы никак не смотрелись в этой блестящей атмосфере, но Джона не выкинули, и он ликовал.

Найти в доме кухню оказалось непросто. Джон никогда не был в таком большом доме, в нём, казалось, было больше комнат, чем во всей десятиэтажке, в которой они с Гарри обитали на первом этаже. Мальчик застыл и неверяще воскликнул, когда увидел большой домашний кинотеатр с громадными колонками. У него дома было лишь крохотное чёрно-белое чудо техники. Он решил, что ещё успеет всё разглядеть и пошёл дальше. Кухня оказалось размером со школьный спортивный зал. Джон подпрыгнул от восторга и занялся приготовлением чая. Мальчик с по-детски сосредоточенным лицом отмерял нужное количество чаинок, выбирал самые красивые кружки и ложки, аккуратно раскладывал кубики чая в сахарнице. Он хотел, чтобы Джиму понравился его чай и чтобы он перестал хмуриться. Пугливо оглянувшись по сторонам, он сжевал немного еды из холодильника, вряд ли Джим заметит пропажу такой мелочи из всей этой кучи.
Джон раздобыл поднос и красиво расставил на нём две кружки с чаем, сахар и вазочку с конфетами. Он долго искал Джима, осторожно шагая с подносом, и нашёл его в рабочем кабинете. Джим сидел за большим чёрным письменным столом и разговаривал по телефону. Вернее, он ругался. Громко и грубыми выражениями. При этом его глаза недобро блестели. Но мальчик не испугался. Со взрослыми иногда это случалось. Он на цыпочках прошёл в кабинет и установил поднос на журнальный столик. Он не стал прерывать мужчину расспросами и положил в кружку один кубик сахара, тщательно размешал, высунув язык от сосредоточенности, и тихонько поставил кружку перед Джимом, стараясь не замечать, как он морщится. Мальчик выбрал, как ему показалось, самую вкусную конфету и положил рядом с кружкой. После чего он взял свой чай и забрался в огромное мягкое кресло, в котором его практически не было видно, и принялся наблюдать за Джимом.

Если не брать во внимание его слова, то, в общем, он походил на большого кота. Он так же шипел и фыркал, а иногда и мурлыкающе мягко звучал, и так же вальяжно двигался, потягивался и шевелил губами. Джон никогда ещё не видел таких особенных людей, как Джим, он не мог оторвать взгляда.

Мужчина отбросил телефон и повернулся к монитору ноутбука, как будто Джона в комнате не было. Мальчик вздохнул и съел конфету, он боялся заговорить, потому что Джим мог его прогнать. И он долго сидел в этом кресле, даже когда чай уже закончился, и перебирал в уме сотни фраз, которые мог бы сказать, но все казались идиотскими.

Мальчик ушёл вечером, произнеся робкое «до свиданья, Джим» и ничего не услышав в ответ. Джим не хотел больше его видеть. А чай и самая вкусная конфета так и остались нетронутыми.


Перед глазами так и стояла эта кружка с остывшим чаем. Ну почему Джим даже не попробовал? Не может ему быть настолько всё равно, он ведь спас Джона на улице. Мальчик размышлял об этом, когда шагал по тротуару. Он представлял, как они с Джимом пьют чай где-нибудь в далекой от серого Лондона солнечной стране, сидя на террасе под пальмами. Или на берегу моря, когда закат, и песочного цвета небо растекается патокой по горизонту. Как будто совместное чаепитие для Джона было вершиной счастья. Он потянулся на носочках в старых ботинках, от которых скрипели даже мраморные полы, и нажал на звонок. Если Джим не выкинет его и сегодня, значит, никогда не выкинет, это уж точно.

- Ну чего ты опять притащился?- практически проскулил Мориарти, когда увидел его вновь.

- Я тут подумал, Джим,- мальчик снова без спроса вошёл в дом. Его лицо было крайне серьёзным. Он стянул шапку и продолжил.- Я подумал и решил, что люблю тебя. Ты меня спас, ты красивый и честный.

Мужчина рассмеялся, его смех был красивый, но недобрый. Джон снова потуплено опустил взгляд, Джим заставлял его чувствовать себя неправильным, неуместным здесь.

- Нельзя любить кого-то за такую ерунду,- сказал Джим сквозь смех.

- Но я же тебя люблю…- ответил Джон своим пальцам.

- И нельзя полюбить так быстро.

- Но я же тебя полюбил…

Вот и весь спор. Джон не понимал, почему ему нельзя, ведь он уже полюбил. Разве любовь – это плохо? Разве она может быть неправильной? Хотя Джона никто никогда не любил, наверное, он просто недостоин этого светлого чувства. Джим снова пошёл вглубь дома, но мальчик быстро сбросил ботинки и куртку и побежал за ним, потому что не мог оставаться наедине с этими тягостными мыслями.

- Джим, ну почему ты меня не любишь?- прокричал он вслед. Он был так напряжён, что не заметил, как в кабинете сел прямо на письменный стол.

- Потому что ты мелкий придурок,- Джим упал в кресло.

Мальчик нахмурено-серьёзно посмотрел на него.

- Пусть и придурок, но не мелкий. Я просто не взрослый.

- Взрослые целуются, трахаются на каждом углу и зарабатывают деньги,- с отвращением бросил Джим.

- А если я тебя поцелую?- Джон распахнул тёмно-серые глаза, печальные до крайности. Он обошёл вниманием остальные два пункта, поскольку они показались ему отвратительными и не имеющими никакого отношения к любви.

- Лучше уберись с моего стола,- Джим раздражённо спихнул мальчика на пол, но Джон быстро поднялся и забрался в кресло.

- Всё-таки ты меня не выбросил из дома,- твёрдо сказал он, и мужчина прорычал какую-то грубость. Мальчик ещё долго сидел и рассуждал о любви вслух, но Джим, казалось, не слушал.

Джон пришёл и завтра, и послезавтра, и ещё через день. Джим пускал его, но больше никак не реагировал. Не слушал его долгих рассказов о школе и сестре, о друзьях и родителях, которых не было. Джим не отвечал на вопросы и не пил чай, который мальчик продолжал упорно для него готовить. Это было похоже на невыносимую пытку равнодушия, но Джон не жаловался. Ему нравилось быть рядом с Джимом и наблюдать за ним. Лишь однажды он ушёл опечаленный, давясь слезами. Когда он с восторженно сияющими глазами прибежал с криком «Джим, посмотри, как я тебя нарисовал!», мужчина разговаривал по телефону. Он раздражённо повернулся, отмахиваясь, и его нарисованная копия плавно спарировала на пол. На следующий день мальчик не пришёл.


Дикая головная боль, тисками сдавливающая виски. Сегодня Джим отрывался на всех и каждого, будто в отместку за эту боль. Почему она вернулась? Она ведь уходила. Джим не находил себе места. Лекарства никогда не помогали. Хотелось скулить от невыносимости.

Но в какой-то момент он вдруг заметил, что под рукой не мешается кружка с чаем, и понял, в чём проблема. Тишина. Тяжёлая звенящая тишина нависала над головой. Джим не обращал никогда внимания на эту болтовню, но, выходит, что именно она отгоняла эту мерзкую тишину, несущую одиночество.

На глаза вдруг показался вчерашний рисунок, и Джим поднял его с пола. Он невольно улыбнулся, когда увидел пририсованные ему кошачьи уши и хвост. Но потом запихнул листок между бумаг и ушёл из кабинета.


Джон никогда не касался пальцев Джима, но ему казалось, что они очень холодные, как и ледяной омут его взгляда. Быть может, он потому и боялся произнести тёплое слово, просто тепла в нём было совсем мало, крохотная толика, и он бережно хранил его в сердце, чтобы не растерять. И мальчик решил подарить ему на Рождество нечто согревающее и уютное. У Джона никогда не было настоящего Рождества, Гарри говорила, что тупо тратить деньги на ёлку, и ничего не дарила. И мальчик ходил на городское празднество, если она разрешала выйти из дома. Там все были семьями, и Джон чувствовал себя одиноким. Но в этом году он верил, что всё будет по-другому. Теперь у него есть Джим, он не сможет бросить его в Рождество.

Джон дождался, пока Гарри уснёт и выбрался в гостиную, в которой стоял большой шкаф со всякими вещами, что давно не используются, но зачем-то хранятся. Он осторожно распахнул скрипучие дверцы и достал с самой верхней полки длинный вязанный красный шарф с рождественскими белыми оленями. Он боялся трогать эти вещи, потому что они принадлежали маме и папе. А если и доставал, то только чтобы немного подержать в руках и прикоснуться к теплу родителей, которых он не помнил.

Но он решился подарить этот драгоценный шарф Джиму, чтобы ему больше никогда не было холодно. Хоть он ничего о себе и не рассказывал, Джону казалось, что у него тоже не было семьи. Мальчик долго и кропотливо рисовал открытку, на которой ровными и, как ему показалось, красивыми буквами вывел надпись «Счастливого Рождества, дорогой Джим». Он не решился написать «любимый», чтобы Джим снова не посмеялся над ним, и поставил подпись «твой лучший друг Джон».

На следующий день, едва только Джону удалось выскользнуть из дома, он сломя голову помчался в гости к Джиму сквозь метель и хлещущий по щекам ветер. Он нажал на звонок несколько раз и, сжимая в руках без перчаток перевязанный ленточкой подарок, замер в трепетном ожидании. Поздравлять Джима было волнительно. Вдруг ему не понравится шарф?

Но дверь не открывалась. Мальчик позвонил ещё раз, и ещё, но ничего не изменилось. Внутри никого не было. Но Джон не мог уйти, ведь он так надеялся встретить Рождество с Джимом, хотя бы просто посидеть с ним, если он снова будет молчать. Джон, прижимая к себе свёрток, опустился прямо на заснеженное крыльцо перед дверью, он готов был ждать сколько угодно. Пусть даже и умереть здесь от холода, но только чтобы Джим получил его подарок. Больше ему не к кому было идти.


Джим возвращался из клуба раздражённый и уставший. Боль его измотала. Он хотел убить её всеобщим шумом, но это не помогло. И он мечтал, что сможет уснуть сегодня. Но перед дверью он замер. В первую секунду Джим подумал, что мальчик мёртв, и приступ колкой дрожи прошёлся по позвоночнику. Потом он присел на корточки и коснулся лба, Джон был тёплый, то есть внутри него было тепло, но он весь промёрз до костей. Джим отряхнул с мальчика снег и поднял его на руки. Он даже вздрогнул от того, как невесомо было тело, крохотное и совсем неощутимое, будто бы сама душа. Джим поспешил в дом и уложил мальчика на кровать в одной из просторных комнат. Он снял с него куртку и ботинки. Почему-то вдруг дрожали руки, когда он набирал номер врача и требовал приехать. Он совершенно не знал, что делать. Отложив свёрток в сторону, он машинально подумал, почему Джон не замотался в этот шарф, а держал его в руках. Но потом Джим увидел слегка корявую подпись и понял, что мальчик приходил поздравить его с Рождеством. Он думал, что Джон никогда больше не придёт.

Джим сел возле кровати и взял ладони мальчика в свои. Разве руки бывают такими крохотными в двенадцать лет? И с чего он решил, что ему двенадцать? Может, и меньше. Он ничего не понимал в детях и не любил их, даже когда сам был таким. Джим выдохнул воздух на пальцы, но вдруг почувствовал, что в крохотном Джоне даже сейчас тепла больше, чем в нём самом.

Он сидел у кровати неподвижно и громко дышал. Словно ожидал не доктора, а смерть. Он вышел из комнаты, когда мальчика осматривали, и забрал с собой свёрток. Джим скинул пиджак и закурил, глядя в ночную тьму сквозь окно. Метель прекратилась.

- Он сильно застудил лёгкие, но воспаления нет,- сказал доктор.- У него синяки на теле,- неуверенно добавил он, и Джим поднял на него пронзительный взгляд. Доктор будто бы думал, что мужчина о них знает, что именно он их и оставил.

- Заболевание или..?

- Побои, я думаю,- уже другим тоном ответил доктор и отвёл глаза в сторону.- И он очень худой. Возможно, слишком мало ест.

- Мне нужно, чтобы Вы посидели с ним, док, пока он не выздоровеет целый день, я заплачу,- Джим потушил сигарету и поспешно натянул пальто.

- Но, мистер Мориарти, Вы же…

- Я не могу, у меня много работы,- и он ушёл, не желая больше выслушивать отрицаний.

Через минуту люди Джима везли его к дому мальчика. Он уже знал, что увидит там. И едва только темноволосая худая Гарри открыла ему дверь, он припечатал её к стене и сжал горло рукой.

- Твоего младшего брата нет дома ночью на Рождество, а ты сидишь тут и празднуешь, тупая сука?!- прошипел он, и она лишь хватала губами воздух, не зная, что сказать.

Джим пихнул её в руки своему водителю и сказал отвезти в клинику на лечение. И домой он шёл пешком.

Он вернулся уже под утро, и первое, что он услышал, был пронзительный сухой детский кашель. Джим неслышно подошёл к двери и остановился. Джон спросил кое-что у доктора, что заставило Джима прислушаться. Голос мальчика звучал слабо и бесцветно.

- Доктор, а кто меня спас?

- Джим Мориарти, малыш, ты сейчас в его доме.

- Вы что-то путаете, доктор, Джим дал бы мне умереть.

Мужчина припал к стене и сполз по ней медленно в полнейшем опустошении. Это было, как битым стеклом по глазам, - встреча с самим собой. Кем его видели и кем он был на самом деле.

Джим не мог уснуть и вновь отвлекся на работу. Ему было до одури тошно от боли. Он уже ни на кого не кричал, потому что просто не было сил. Он дождался, пока ушёл доктор, это значит, что Джон уснул, и неслышно проскользнул в его комнату. Там царила тьма, и мальчика совсем не было видно, но это же было и к лучшему.

Джим едва заметно провёл прохладными пальцами по тонкой тёплой ручонке и чуть коснулся длинной светлой чёлки.

- Я не хочу, чтобы ты умирал, Джон,- тихо, едва слышно прошептал он и резко, но всё так же бесшумно ушёл из комнаты. Что он делает? Привязываться к кому-то – болезненно и неправильно. Этого просто нельзя делать.

Сердце мальчика забилось быстрее, когда он крепче обнял одеяло, глядя сквозь тьму вслед уходящему Джиму.


Больше Джим в комнату мальчика не заходит. Он купил ему немного одежды, удобную пижаму и все прочие нужные вещи, но отдал их доктору. Док сказал, что Джон про него спрашивал, просил позвать хотя бы на минутку, чтобы поблагодарить за спасение. Всё порывался встать и найти его. Джим встретил эту новость с равнодушным лицом и отправил доктора обратно. Он сказал, что ему нет никакого дела, что у него полно работы. Он попросил больше ничего не рассказывать. Ему неинтересно. Он только вздрагивал каждый раз, когда слышал даже из своего кабинета звук детского кашля.


Однажды Джон проснулся, когда доктор ушёл. В комнате было беспроглядно темно. Мальчик вдруг осознал, что он совсем один здесь. Никто не защитит его от густой липкой темноты, которая сейчас, казалось, обволакивала его холодом. Он не решился включить свет, потому что так стало бы ещё страшнее – лежать одному на кровати ночью под искусственным светом, обнажающим всё недостатки. Дрожа от страха, Джон выбрался из комнаты и, шлёпая босыми ногами по полу, пошёл в случайно выбранном направлении. Темно и пусто было всюду, и хотелось уже просто бежать куда-то, он брёл по веренице коридоров и комнат, отчаянно всхлипывая.

Лишь в одной комнате горел тусклый свет, мальчик дошёл до неё и увидел сидящего с ногами на диване Джима в брюках и рубашке, лохматого, уставившегося в экран телевизора. При появлении худого плачущего Джона в пижаме и с босыми ногами он повернулся и распахнул большие тёмные глаза.

- Джон?

- Джим… мне страшно… можно я побуду с тобой?..- всхлипывая и содрогаясь, коротко выговаривал Джон.- Я знаю… что ты меня не ненавидишь… я слышал… мне страшно там быть одному… Джим…

Мальчик забрался на диван и сел, прислонившись спиной к груди Джима. Он дрожал. Мужчина замер на мгновение в растерянности, но, очнувшись, осторожно обхватил грудь мальчика руками, обнимая. Джон перестал дрожать, но всё ещё всхлипывал и отрывисто дышал. Он закашлялся, прикрывая рот ладонью, и тяжело вздохнул. Дети так не вздыхают. Мальчик страдал из-за Джима, из-за любви к нему. И Джим понял, что держал сейчас в руках единственное живое существо, которое его искренне любит. Он обнял Джона крепче и коснулся губами мокрой от слёз, но тёплой щеки. Мальчик протянул ладошку и запустил пальцы в гладкие чёрные волосы Джима. Теперь он ровно дышал.

- Поживёшь у меня, пока твоя сестра не вылечится,- тихо сказал Джим.

- А если она никогда не вылечится?- Джон взглянул на него через плечо взглядом, полным детской надежды.

И Джим улыбнулся. У него была самая красивая улыбка на свете.

- Джим, я хочу попить с тобой чай,- выпалил мальчик.

- Сейчас?- удивлённо спросил мужчина.

Джон закивал и отчаянно выдохнул:

- Пожалуйста.

Они сидели вдвоём и пили чай на простой кухне, в которой не было пальм и песочного неба, но это был самый счастливый день в жизни мальчика.

---

- Я опишу, а ты послушай и представь, ладно?
- Хорошо.
- На улице и впрямь зима. Но Джону постоянно холодно - что зимой, что летом. Он так слаб, что холод проник под кожу и там поселился.
И представь себе, что на много сотен километров вокруг - снег.
Снежное поле.
Белое-белое.
И в центре поля большой особняк. Даже почти замок.
Старый такой.
И Джон стоит у окна в черной-черной комнате.
И смотрит как снег падает.
И только когда он выходит на свет, виднеется бледное лицо.
Он смотрит на мир, который любит, но не может пока что туда выйти.
Он надеется, что сможет.
Ведь о нем заботится Джим.
Он смотрит, впитывает краски. А сзади подходит Мориарти, неслышными шагами.
Накрывает его глаза ладонями, приближается в упор. И Джон опять ничего не видит.